Триумф последнего возвращения. Максим Горький в Астрахани
К юбилею этого события «Астраханский листок» вспоминает о связи одного из известнейших русских писателей с Волгой и Астраханью.
В ночь на 27 августа ровно 90 лет назад на теплоходе «Карл Либкнехт» Алексей Максимович Горький в последний раз прибыл в Астрахань. С ним были сын Максим с женой Надеждой Алексеевной. Поездка продолжалась восемь суток, он много общался с командой теплохода, часто посещал капитанскую рубку. Горький в 1929 году второй раз по приглашению возвращался в Советский Союз. Результатом этой поездки стали пять очерков, объединенных под названием «По Союзу Советов». Среди них и злополучный очерк «Соловки», который в последующем был подвергнут жестокой критике и явился поводом для разочарования в личности Горького для многих. Но это все случилось позже.
А пока, Горький триумфально ездил по стране. В ожидании его на пристани №5 собрались рабочие, делегаты Селенской районной парторганизации, учащейся молодежи, ожидавшие приезда уже с вечера. Вот как, по свидетельству журналиста, произошла встреча в Астрахани.
«…берег провозгласил громкое всесокрушающее ура.
— Ур-ра Горькому! Привет Алексею Максимовичу! Ур-ра!
По палубе парохода затопали сотни ног…
И вот толпа уже у дверей горьковской каюты.
— Ура Алексею Максимовичу!..
Полуодетый Горький выглянул из каюты…
Несмотря на нездоровье…, Горький … вышел на капитанский мостик поприветствовать встречающих…»
— Товарищи! Я волнуюсь, мне трудно говорить.
Я …восхищен всем виденным. Вот здесь, на пароходе, я встретил 20-летнего мальчика — вашего из Астрахани — он поразил меня своими стихами… Сколько еще таких самородков в гуще массы… Позвольте Вас поздравить с теми огромными достижениями, с теми громадными успехами, которые вы имеете…»
Осматривая город, в котором он успел пожить совсем ребенком и потерять отца, Алексей Максимович побывал в крепости, ездил на баркасе по заводам, расположенным на Волге, беседовал на семнадцатой пристани с грузчиками, встречался с местными начинающими писателями. На память о тех событиях нам осталось несколько фотографий.
Максим Горький провел в Астрахани часть своего детства. Семья Пешковых переехала сюда вскоре после рождения первенца. Его отец Максим Савватиевич Пешков работал у местных пароходчиков – столяром-краснодеревщиком. В 1871 году по случаю приезда в Астрахань Александра II он строил у пристани триумфальную арку. Этот факт неоднократно описывался в газетах того времени. Арка изображала богатства края: груды белоснежной соли, модели рыболовных судов, серебряных рыб в золотых сетях. По другим свидетельствам, он был обойщиком, достигнувшим благодаря тяжелому труду места то ли корабельного агента, то ли место управляющего пристанью пароходства Колчина. В автобиографии, написанной в 1897 году, он говорит о своем отце: «Очевидно, у него были способности и он был грамотен, ибо уже двадцати двух лет пароходство Колчина (ныне Карповой) назначило его управляющим своей конторой в Астрахань…». Но несмотря на обилие информации о писателе, несостыковок в его биографии довольно много.
Горький в автобиографических повестях рассказывает о своем тяжелом детстве, проведенном в семье деда Василия Васильевича Каширина, упоминает писатель и о прадеде Василии Даниловиче. В связи с этим интересен один документ Астраханского губернского правления от 5 апреля 1804 года. Полицейскою командою в числе других «беспаспортных» был задержан Василий Данилович Каширин. На допросе он показал, что с годовым паспортом, полученным в Балахне, отлучился «прямо в Астрахань», нанялся на рыбные ловли в артели Нижегородского крестьянина Трофима Васильева, жил у него два с лишним года, был потом на поденных работах у разных людей, «напоследок за неимением письменного вида взят под караул».
Уже будучи писателем, Горький в своем рассказе «Детство» вспоминал о проживании в Астрахани: «наверху, в доме, жили бородатые крашеные персияне, а в подвале старый желтый калмык продавал овчины. По лестнице можно съехать верхом на перилах или, когда упадешь, скатиться кувырком». Но на Нижней Волге Пешковы прожили недолго. Максим Савватиевич, ухаживая за сыном, заболевшим холерой, заразился сам и умер. В метрической книге Казанской церкви города Астрахани за 1871 год имелась запись о смерти отца писателя:
«Месяц и день смерти — июль 29, месяц и день погребения — июль 30. Звание, имя, отчество и фамилия умершего — пермский мещанин Максим Савич Пешков. Лета умершего — 31. От чего умер — от холеры».
Похороны отца довольно подробно описаны в повести «Детство», первой из автобиографической трилогии. Вдова с маленьким сыном возвратилась на родину, в Нижний Новгород. По мнению самого Горького, мать винила будущего писателя в смерти своего отца: «Мать моя на мою жизнь никакого влияния не имела, ибо, считая меня причиной смерти отца, не любила меня и, вскоре выйдя замуж второй раз, уже совершенно сдала меня на руки деда».
В Нижнем началась для мальчика совсем другая жизнь, отличная от складной жизни в Астрахани.«Всё было странно и волновало. Я не знал другой жизни, но смутно помнил, что отец и мать жили не так: были у них другие речи, другое веселье, ходили и сидели они всегда рядом, близко. Они часто и подолгу смеялись вечерами, сидя у окна, пели громко; на улице собирались люди, глядя на них. Лица людей, поднятые вверх, смешно напоминали мне грязные тарелки после обеда. Здесь смеялись мало, и не всегда было ясно, над чем смеются. Часто кричали друг на друга, грозили чем-то один другому, тайно шептались в углах».
Летом 1884 года юный Алексей Пешков служил поварёнком на арестантском пароходе «Добрый», ходившем до Астрахани. Там же он попал в руки неожиданному учителю – пароходному повару Михаилу Смурову. Именно его сундук с книгами, наиболее часто упоминается в жизнеописании будущего писателя. Но если повар открыл нашему молодому герою мир лирики и романтизма, то жизнь учила совсем другому. Горький так вспоминает свою жизнь на «Добром»: «Наш пароход идет медленно, деловые люди садятся на почтовые, а к нам собираются все какие-то тихие бездельники. С утра до вечера они пьют, едят и пачкают множество посуды… моя работа — мыть посуду, чистить вилки и ножи, я занимаюсь этим с шести часов утра и почти вплоть до полуночи… За пароходом на длинном буксире тянется баржа… она прикрыта по палубе железной клеткой, в клетке — арестанты, осужденные на поселение и в каторгу… На барже тихо, ее богато облил лунный свет, за черной сеткой железной решетки смутно видны круглые серые пятна, — это арестанты смотрят на Волгу».
Когда Горькому было 15 лет, он вновь хотел поступить на пароход и спустившись по Волге в Астрахань, бежать в Персию. Но судьба распорядилась иначе. Молодой Алексей Пешков оказался в Казани, на пути, который привел его к славе одного из главных пролетарских писателей. Позже, уже став для всех Максимом Горьким, неоднократно бывал в Прикаспийских областях проездом. Впечатления от поездок изложил в рассказах «Едут…», «На шхуне по Каспийскому морю», «Два босяка».
Ценили и использовали творчество великого писателя и астраханцы, жившие в дореволюционное время. В ноябре 1893 года в газете «Астраханский листок» был опубликован его первый рассказ «Старый цыган», известный ныне как «Макар Чудра». В примечании от редакции говорилось: «Рассказ начинающего писателя М. Горького». А 18 января 1902 года «Прикаспийская газета», выпускаемая в Астрахани, поместила очерк «К биографии Горького», в которой описала жизнь молодого Пешкова после пребывания в 1888 году на Каспии. А в августе того же года сообщила о новой пьесе Горького «На дне» с разбором ее содержания. Не обошли творчество Алексея Максимовича и астраханские театралы. В летний сезон 1902 года труппа артистов Н.И. Собольщикова-Самарина поставила драматические сцены «Фома Гордеев». Затем были поставлены спектакли по пьесе «Мещане», «На дне» (1903 г.), «Дачники» (1904 г.), «Дети солнца» (1905 г.), «Варвары» (1906 г.).
Конечно, хотелось бы напомнить не только о самом факте последнего приезда Горького в Астрахань. Большая часть наших читателей знает произведения Горького. Как минимум, мы проходили его в школе. Кто-то читал и читает его художественную литературу, получая от нее искреннее удовольствие. Но образ Горького довольно противоречив. Он и автор отличных рассказов, написанных оригинальным и острым языком. Пьеса «На дне», одна из самых популярных не только в России, но и в Европе, тоже его авторства. Но он же написал и знаменитую фразу «Если враг не сдается — его уничтожают», впервые прозвучавшую в статье 1930 года. «Против нас все, что отжило свои сроки, отведенные ему историей; и это дает нам право считать себя все еще в состоянии гражданской войны. И отсюда следует естественный вывод: если враг не сдается — его истребляют». Это сказано не об агрессоре — врагами названы люди, не разделяющие взглядов большинства. Именно 1929 год и очерки, написанные под впечатлениями об этой поездке, стали одной из главных причин ненависти к этому автору.
Визит в Астрахань проникнут воспоминаниями детства и практически затерялся на фоне главной причины приглашения писателя в СССР. А именно беспокойство мировой общественности ситуацией с правами человека в молодой стране. В 1926 году в Лондоне вышла книга С. Мальсакова «Адский остров», в 1928 в Берлине – А. Клингера «Соловецкая каторга. Записки бежавшего» и в том же году в Париже – «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков» Ю. Бессонова. В 1928 году Б. Седерхольм опубликовал в Финляндии «В стране НЭПа и Чеки». Книга была переиздана в Великобритании, Италии, Финляндии, Швеции. Общественность волновалась: в СССР нарушаются права личности. Необходимо было опровергнуть «клеветнические заявления» врагов Советской власти. Максима Горького хорошо знали в Европе. Он стал идеальным кандидатом, на роль того, кто мог успокоить и высказать свою точку зрения на творящееся в лагере особого назначения. Что собственно и было сделано. Очерк Соловки был написан, где лагерь отождествляется с лабораторией по выведению нового человека: «Мне кажется — вывод ясен: необходимы такие лагеря, как Соловки, и такие трудкоммуны, как Болшево. Именно этим путём государство быстро достигнет одной из своих целей: уничтожить тюрьмы». Академик Лихачев, Солженицын, стали одними из самых ярых критиков подобной идейной литературы.
Подытожить можно так. «Испортить себе некролог» — …автор этого расхожего выражения… Лев Рубинштейн. Смысл понятен. Это когда какой-то известный человек живет достойным образом, обзаводится почтенной репутацией, а потом вдруг совершает нечто такое, после чего относиться по-прежнему к нему уже не получается. И все говорят: «Да, конечно, стыд и срам. Но зато какой он был раньше…». С этой опасностью чаще всего сталкиваются художники, которым не повезло посетить сей мир в его минуты роковые. Наверное, самый хрестоматийный и ужасно грустный пример испорченного некролога – Алексей Максимович Горький». /Борис Акунин/
Ирина Можайская
