Сто лет назад в астраханской прессе на угрозы эпидемий отвечали стихами

Тема эпидемий и лечения опасных болезней всегда проходила красной чертой в публикациях об Астраханской губернии (ранее мы уже писали о том, как боролись с тифом в ночлежном доме Астрахани). Не была исключением в этом плане и местная дореволюционная пресса.

«Астраханский листок» решил поискать в ней упоминания об эпидемиях и нашел совершенно особый формат — стихотворный. Предлагаем нашим читателям ознакомиться с парой подобных публикаций из мартовских выпусков газеты «Волга» от 1908 года.

Астраханские мотивы

Эх, зима проходит скверная,
стало в воздухе теплей,
Ждем, придет весна холерная,—
заживем все веселей.
Уж Романов речь забавную
в школе фельдшерской держал,
он с победою преславною
фельдшериц всех поздравлял.
Дескать
— Мне-таки несчастие
в корне удалось пресечь:
дам из общества к участию
не удастся им привлечь;
сами мы с холерой справимся!—
Вот наш гордый идеал;
да зато уж мы прославимся,
как никто не ожидал.
Не страшитесь заражения,
им пугайте лишь глупцов;
нужно малое умение,
чтоб прослыть нам за борцов.
Скоро вам прочту я лекцию,
как микробов убивать,
как гипнозом дезинфекцию
часто можно заменять… .
Так-то, пахнет оживлением,
астраханскою весной:
предхолерным настроением,
валерьянкой, сулемой.
Скоро меры санитарныя
на заборах запестрят:
полицейские, пожарные
повсюду расклеят.
Заблестит наш центр опрятностью;
будет жертвовать собой
врач с немецкой аккуратностью,
и к татарам—ни ногой.
Жидкости предохранительной
выпишут флаконов сто,
силы же ея спасительной
не изведает никто.
Экстренныя заседания
в думе городской пойдут,—
несмотря на все старания
большинства не соберут.
Выразить словоохотливо
Жалость всё нам поспешат,
и от миpa нас заботливо
карантином отделят.
Ждем с тревогой лета длиннаго,
вот идет уже весна…
Bce подохнем до единаго,—
на людях и смерть красна.

Г. Г—ский.

Астраханская чума и поэзия

В «Истор. Вестнике» содержатся любопытные воспоминания П. И. Вейнберга об оригинальных литературных беседах, устраивавшихся кружком литераторов в ресторане «Медведь».
По предложению автора воспоминаний, было постановлено, чтобы все приглашения на обед писались в стихотворной форме и чтобы приглашаемые, в свою очередь, отвечали не иначе как стихами. Обеды совпали с тревожными известиями о появлении чумы в с. Ветлянке астраханской губ. Известия, конечно, не разстроили товарищескаго кружка, а дали лишь новый материал для ресторанной поэзии.

Н. Курочкин писал.
На дворе трещат морозы,
На душе царит зима;
В новостях газетной прозы
Слово грозное: чума.
Ни следа «подъема духа»,
Мрак повсюду гонит свет,
«Всюду пусто,—всюду глухо —
Как давно сказал поэт..
Как же мне в то же время
(Хоть в кармане только медь)
Не развеять скуки бремя,
Не отправиться в «Медведь»?..

В стихотворении А. Плещеева читаем:
Пусть нам кричат враги «Молвы»
С таким упреком: «Нет, мол, вы
Напрасно знаетесь с «Медведем»,
Куда мы с вами не поедем,
Предупрежденные самой
Всеавгустейшею чумой»…
Пусть иноземцы—край за краем—
Чумы со страхом ждут немым,
И астраханская икра им
Страшна, как смерти синоним,—
Но здесь не Вена, не Карлсруэ,
Здесь Петербург, а не Берлин.
И за ветлянскую икру я
Отдам все икры балерин.
Приехав есть в кружке знакомом
Блины, забывши страх и сплин…
Авось у нас не станет комом,
Ни первый, ни последний блин…

Отметим, что чума в Ветлянке, которая упоминается выше, стала широкоизвестной не только в Российской империи, но и за ее пределами. О ней писала пресса, про нее издавали книги и пособия. И не мудрено — ведь в станице тогда умерло несколько сотен человек, трупы убирать было некому и паника царила повсюду. Интересно, что из-за этого обширный карантин был устроен и в других населенных пунктах губернии, которые также затронула эпидемия 1878-79 гг.

Например, в станице Замьяны он был устроен следующим образом. Улицу, идущую к Волге, разделили на 15 секторов и окружили высоким досчатым забором. У ворот и в нескольких местах у ограды установили военные посты. Через северные ворота впускались прибывающие из подозрительных по чуме местностей и после 10-дневного наблюдения выпускались через южные ворота, по дороге в Астрахань. Проезжающие из привилегированного сословия и притом в один день прибывшие помещались в одном здании. Палатки были взяты из военного министерства. Большой двор был в общем пользовании, так что избегать соприкосновения с ранее или позже прибывшими представлялось усмотрению самих находившихся под наблюдением.

У южных ворот устроили форточку, к которой в определенные часы сельские жители приносили для продажи жизненные припасы. Продажа производилась под надзором унтер-офицера; медные деньги промывались водой, в решете с длинной ручкой. Бумажные деньги, вещи и экипажи находящихся под наблюдением путешественников подвергались 24-часовой дезинфекции хлором. Экипажи покрывались просмоленным холстом и под ним прокуривались. В этом карантине, после возвращения из зараженной местности, была «выдержана» в течение 10 дней и отправленная к зараженным комиссия Гирша.

Вот такие творились страсти. Так что, будем надеяться, нынешняя эпидемия коронавирусной инфекции пройдет мимо Астрахани. Ей и раньше хватало всякого «мора и глада».

Михаил Пулин