Погода world-weather.ru
Прогноз погоды в Астрахани

Прощальные гастроли

Поделитесь материалом:

Во многих старых путеводителях, сборниках, просто отзывах об Астрахани нам попадались отрицательные отзывы об игре в астраханских театрах. Тем более, заинтересовало объявление о прощальной гастроли «артиста Петербургских театров». Что, если копнуть поглубже?

 

Итак, сам Павел Николаевич Орленев (настоящая фамилия — Орлов), родился 22 февраля (6 марта) 1869, в Москве, русский актёр. Первые слова похвалы семнадцатилетний Орленев, тогда еще просто Орлов, услышал от Островского. Это было весной 1886 года, за несколько месяцев до кончины писателя. Чехов, видевший в конце 1893 года Орленева — Алешку, пришел за кулисы коршевского театра поблагодарить актера. В мемуарном очерке «Мои встречи с Чеховым» Орленев привел слова писателя: «А знаете, — сказал он, мягко улыбаясь мне, — глядя на вашу игру, мне хочется написать водевиль, который кончается самоубийством». Википедия его характеризует, следующим образом.
Царь Фёдор Иоаннович и многие другие образы, созданные Орленевым (Раскольников, Дмитрий Карамазов, Освальд), вошли в историю русского театра. Орленев стал в сущности родоначальником амплуа «неврастеников» в русском театре. Его актёрская манера была основана на обостренных личных переживаниях, психологическом натурализме, подчеркнутом трагизме, двойственности. Трагедию Раскольникова актёр увидел в том, что «параллельно с крахом идеи Раскольникова, униженного бессмыслицей своей дерзкости, происходит его нравственный рост». Дмитрий Карамазов в его трактовке представал человеком раздираемым страстями: «Нервное подвижное лицо, слегка тронутое гримом, выражало усталость, разочарованность и только изредка сменялось выражением какой-то бесшабашной удали. Голос несколько сипловатый, с кое-где выскакивающими истерическими нотами, дополнял картину душевного разлада, который шел внутри Мити».

А вот и сам он. Импозантный мужчина, с красивым бантом и усами.

У него была по настоящему интересная и насыщенная судьба. Орленев возглавил собственную труппу, гастролировал по России и Европе (Германии, Великобритании, Швеции, Норвегии), а также США. В 1906 году он построил крестьянский театр в Сызранском уезде, организовывал в Голицыно под Москвой бесплатные спектакли для крестьян, снимался в кино. Орленев оставил мемуары «Жизнь и творчество русского актера Павла Орленева, описанные им самим». Которые, как вы понимаете, мы не могли не прочитать. Что же он писал о своей встрече с Астраханью? В то время у актера был довольно тяжелый период в жизни, в наш город он приехал по приглашению из Казани (где также находился на гастролях).

«….Карл Олигин, приглашенный в Астрахань главным режиссером и посланный дирекцией собирать на зимний сезон труппу, пригласил меня к себе, обещая устроить мне прекрасную квартиру со всеми удобствами. В Астрахани я встретился с молодым актером-искателем Родионом Парамоновым.

Театр, его репертуар, его режиссеры, да и вообще весь ансамбль меня совсем не удовлетворяли, не зажигали, и я не играл по-настоящему, не чувствуя подъема. Так только старался прилично относиться к своей незанимательной и уже ставшей надоедать работе. Это было падением, и я это сознавал и не мог уже играть без водки.

Да и случай у меня явился доставать спирт ежедневно. Дело в том, что в крестные отцы родившейся у меня 3 декабря 1920 года дочки Любочки я выбрал талантливого комика и прекрасного рассказчика Я. Л. Любина. Он повадился ко мне в гости, как крестный отец, и однажды привел своего приятеля — провизора большой аптеки, который принес спирт. На крестины ребенка был приглашен почтенный старый иерей со своим причтом. Была приготовлена прекрасная закуска с напитками. Тогда за участие в концертах нам, актерам, давали балыков, икры чуть не по полпуда, мясных консервов, так что мы все питались превосходно. Духовенство запоздало. Я не стерпел и, подойдя к столу с закусками и напитками, налил себе и будущему куму по огромной стопке крепчайшей водки, и мы с ним продолжали это приятное занятие до самого появления наших «молитвенников». Я уже был очень перегружен и при «таинстве» крещения сидел и дремал на своей постели в этой же комнате. Потом я проснулся и, взяв в рот папироску, стал искать по всем карманам спички и, не найдя нигде их, увидел восковые свечи на купели и полез закуривать. Жена, Александра Сергеевна, оттащила меня за фалду пиджака и чуть не уронила, потом меня уложила на эту же постель, и я проспал весь обряд. Так я опускался все ниже и ниже, не находя себе нигде места от тягчайшей тоски.

Вот в это-то самое время я случайно пришел по какому-то делу в клуб и там нашел бодрую, веселую и радостную молодежь, во главе со своим учителем Р. Парамоновым. Я заинтересовался их горячей, молодой и радостной работой и стал все чаще их посещать. Так я втянулся душой в их дело, что захотел опять испытать счастье подъемного вдохновения. Они работали над классическими отрывками из старых пьес в соединении с лекциями и с музыкой, увлекались все до одного и заражались друг от друга искренним интересом к своим заданиям. Я не выдержал и сказал Парамонову: «Возьмите меня, черта, в товарищи к вашим младенцам, и создадим совместно что-нибудь хорошее». Он, видимо, искренне обрадовался моему предложению, но сейчас же как-то ушел в себя и глубоко задумался. Я это сразу понял, отвел его в сторону и твердо сказал: «На вашем деле пить я не буду». Он вздрогнул и, оглядев меня своими прекрасными глазами, прижался весь ко мне и только лишь промолвил: «Ах, Павел Николаевич!» До сих пор, вспоминая это, я прихожу в трепет.

И я, действительно, никогда ни одного спиртного глотка в себя больше с тех пор не принимал, сколько бы в моем висящем на гвозде пальто ни находилось напитков, принесенных кумом и другими почитателями моего таланта. Первый мой выход в группе молодежи был в «Уриеле Акосте», из которого мы выбрали самые сильные сцены и играли их под хорошо сыгравшийся маленький оркестрик. Из дома я ходил в театр пешком по немощеной глинистой дороге, с саквояжем, наполненным костюмами, из театра опять пешком до бывшего кино «Вулкан», находившегося около самого отдаленного вокзала и переделанного Парамоновым в театр. На репетиции и на спектакли я не опаздывал ни на минуту, служа примером для молодежи, всегда был трезв, когда репетировал и играл в их театре «Вулкан».

Сыграв «Уриеля», мы принялись за отрывки, также с музыкой и лекцией, из «Павла I». И странно: когда я играл эту же пьесу в большом городском театре с опытными и старыми актерами, публика не так охотно посещала эти спектакли, как в «Вулкане», где никогда не хватало мест. Потом принялись за самую интересную работу — над «Брандом». Я весь горел желанием сыграть его, опять придумав новое толкование некоторых мест. Но вступивший в наше дело из большого театра администратор, без моего согласия, когда я считал сработанное еще не готовым, выпустил анонс о продаже билетов на «Бранда», и публика, взявшая билеты с боя на объявленные подряд три спектакля, после моего отказа от роли и постановки «Бранда» принуждена была взять деньги обратно. Так мне и не удалось сыграть с прекрасной молодежью «Бранда», и я до сих пор скорблю об этом.

 

Театр «Вулкан», кстати, находился на месте современного Астраханского театра юного зрителя. Само его возникновение — это стремительный взлёт от любительского кружка до профессионального театра со статусом «государственный». Но это отдельная история. Хочется подытожить рассказ про актера.

В предисловии к первому изданию книги Орленова А. В. Луначарский написал следующее: «Чрезвычайно любопытна своеобразная твердость воли Орленева, который на первый взгляд, при знакомстве с его мемуарами (да и из личного знакомства), кажется, наоборот, слабовольным, поддающимся соблазну, в особенности соблазну своих “любимых напитков”. А между тем, ни один план Орленева не остался недовыполненным, какие бы препятствия ни стояли на пути. Запрещенные пьесы, исполнение которых казалось немыслимым и разрешение на которые Орленев достигал правдами и неправдами, постановка труднейших вещей, как “Бранд” в два вечера, путешествие за границу в дальнюю Америку, исполнение задуманных заранее пьес на русском языке с заграничными актерами и даже до известной степени заветная мечта о бесплатном театре для крестьян — все это было фактически исполнено Орленевым в очень и очень значительной степени, временами даже полностью и с решительным успехом». Верность «плану» граничила сплошь и рядом с одержимостью. Орленев убежденно и безвозвратно променял обеспеченное существование премьера столичной сцены на скитальческую жизнь гастролера, без постоянного пристанища, с текучим составом партнеров-попутчиков.Труппы, которые время от времени он набирал для своих поездок, быстро таяли и рассыпались. Часто приходилось играть в случайном городе с случайными актерами, которых на зиму или на лето заполучил местный антрепренер. Вся ответственность за художественный успех спектакля ложилась на гастролера — и Орленев охотно шел ей навстречу. Ему необходимо было нести свою тему, образно отстаивать свои позиции художника. Ради этого он широко поступался всем остальным. Загораясь новым замыслом, открыв для себя новую роль, он отдавал на постановку все, что у него было. И точно так же, пока хватало заработанных денег, он устраивал бесплатные спектакли для крестьян».

Вот так в одном человеке уживался талант и слабости. А вообще не каждому дано не только прожить удивительную насыщенную жизнь, но и написать честные, цепляющие мемуары. Павел Николаевич Орленев умер 31 августа 1932 года в Москве.

 

Ирина Можайская

Мы в Telegram, ВКонтакте и Одноклассниках

Top.Mail.Ru Яндекс.Метрика (16+) Св. о рег. СМИ: ЭЛ № ФС 77 - 75401 от 12.04.2019.  Гл. редактор Путилина И.В. Тел. 8-937-120-9050, e-mail: astralist.info@yandex.ru