200 лет назад Астрахань удивила путешественника грязью улиц и воем собак

Одни из непреходящих астраханских «ценностей» из раза в раз упоминаются у большинства авторов, которые писали о нашем древнем городе на Волге. Это вечные грязь и собаки на улицах, которые останутся в описаниях Астрахани и двести лет спустя.

В 1828 году в столице империи была издана книга «Путевые записки по многим российским губерниям 1820» статского советника Гавриила Васильевича Геракова. Этот грек по своему происхождению (отец с полуострова Пелопонесс, мать — из Константинополя) родился в Москве и воспитывался в Гимназии для чужестранных единоверцев (бывшего Греческого корпуса) в Петербурге, которую окончил с золотой медалью. Преподавал, служил чиновником Министерства финансов и Министерства юстиции, издал много собственных книг и запомнился своими патриотическими взглядами. Современники вспоминали его и как большого чудака, что зачастую становилось предметом множества насмешек над ним.

Не выезжая ни разу из града Петра уже тридцать лет, в 1820 году он, получив за усердную службу 3000 рублей, взял отпуск и 2 июня отправился вместе со своим другом, дворянином Г.В.Д., в путешествие по России, посетив города Волги, Кавказа, Крыма и Кубани. Итогом более чем полугодичного вояжа и стала книга, о которой мы упоминаем выше. А теперь давайте подробнее коснемся описываемого в ней.

Чуть свыше месяца спустя, 7 июля, при нахождении в Сарепте Геракова во время обеда навестил начальник карантина Александр Михайлович Мамышев, который предложил путешественникам остановиться в Астрахани в занимаемой им квартире. Они с благодарностью согласились — «тем более, что он уверил нас, что Астрахань не тот уже город, что бывал», отмечает автор книги, выехавший в тот же день к низам Волги.

«Далее дорога — степь, кое-где завидишь деревцо, как сирота растущее; солнце ярко, печёт неумолимо; орлы встречают и провожают, плавают по воздуху десятками; ястребы тоже отдельно летают от царей-птиц»; «Проехали много станций; при перемене лошадей, только и видишь людей, а то все степь и тоска; какое то новое чувство горести родилось в души моей; Волга иногда выказывается с своими прелестями; казацкия станицы чисты, и казаки молодцы, даже старики», — описывается путь в почти 400 верст от Сарепты до Астрахани.

Со слов Геракова, степи оказались лучшими дорогами, а прочие были песчаными. «С покорения Астрахани, с 1554 года, мало или совсем человеческая рука ничего не улучшила, и это горе для путешествия», — сетовал путешественник. При отъезде со станции Лебяжинской его друг-дворянин настоял на том, чтобы они ради красот следовали не по большой дороге, а вдоль Волги по песку. Коляска не раз требовала ремонта — то ломались ее вальки, то лопался рессорный ремень. В итоге все четыре лошади увязли в пяти верстах от казачьей станицы Дурновской в песке, как и транспортное средство вместе с кибитками.

Спас положение камердинер Федор, который вместе с поваром, егерем и ямщиком был с путешественниками. Он добрался до станицы, откуда вечером и прибыла помощь — свыше пятидесяти казаков, включая калмыков. Выбравшись, вместе с казаком-провожатым вся компания прошла пешком версту до переправы через Волгу, которая обслуживалась калмыками и соединяла с Астраханью. Встречавший же атаман Скворцов приказал проводить гостей до места — квартиры Мамышева, куда они и прибыли уже за полночь.

Утром 9 июля путешественники еще спали, а их уже прибыли навестить официальные лица — «Председатель Палаты, в должности Губернатора, Полицмейстер, и Вице-Губернатор». Первым, возможно, был Иван Бухарин, переведенный в Астрахань в начале 1819 года и буквально за несколько дней до прибытия наших героев назначенный губернатором в Киев.

Как описывает автор книги, хозяйкой дома, в одной из квартир которого они остановились, была Аксинья Христофоровна Горбунова, армянка. Про «приятную, умную и по-русски хорошо говорящую женщину» Гераков вспоминает, что ей было 53 года, и она имела 18 детей — «не более ей дашь как тридцать пять лет: хороша, мила и без всяких притираний». При этом нужно отметить, что писатель любил женщин и не скрывал это, часто отмечая их достоинства в описываемой книге и даже посвятив свое произведение «почтеннейшему, нежнейшему полу».

При прогулке по городу в тот же день путешественники посетили гостиные дворы: «старый, новый Персидские, хороши; но не так-то чисты; в каждой лавке кухня; Индейской (так именовали тогда все индийское — прим. ред.), где познакомились с Индейским богачем, слишком двадцать лет тут живущим». Им оказался Собра Бондасов (вероятно, купец первой гильдии Сабр Могундасов) — «почтенный человек и лицо предоброе: сидели у него, конфекты ели, но нельзя похвалить нечистоту кухни и замаранаго повара; спальня, гостиная, сто­ловая и передняя один и тот же покой, а подле кухня. Были у Хивинцов; где ужасно нечисто и по десяти вместе спят; от дурнаго запаха мы скоро вы­шли; тут видели лежебоков, их мучеников безобразных, противных взору, ничего не делают, курят кальян, едят что бросят им, часто улы­баются, и кажется за грех поставляют умываться; гадко смотреть!»

Особое внимание автор уделяет каналу — «устроенному более нежели на две версты, соединяющим Волгу с Кутомою (рекой Кутум — прим. ред.), Греком Варвацием; сей канал есть первое и последнее украшение и гулянье Астра­хани, и Высочайшим Указом ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА ПАВЛОВИЧА на все времена назван Варвациевым. Сей же по­чтенный Грек выстроил прекрасную колокольню». На нее гости, кстати, даже поднялись и остались довольны прекрасными видами сверху.

Досталось, правда, в старинной книге городскому благоустройству. «Астрахань не мощена и в су­хую погоду пыль поднимается, какой я никогда не видывал, а в дожди непроходимая грязь», — подчеркивает столичный гость. «На дворе уже было темненько; но мы поехали по улицам, где нет ни одного фонаря и ни одной будки, исключая по каналу пять, шесть, построенных Варвацием», — тут же дополняет Гераков. Он также упоминает еще одну напасть нашего города, актуальную и в 21 веке: «собак везде множество, и я в жизнь свою не слыхал столько собачьяго лаю и вою, сколько здесь при въезде нашем и во все дни пребывания в Астрахани».

Путешественник отмечал, что в условиях жары почти во всех домах астраханцев окна целые сутки заперты ставнями, а снаружи у них приделаны железные решетки. В целях общественной безопасности у множества домов стоят «ночные стражи разных наций и перекликаются; патрули видны по улицам». А торговые лавки имеются почти во всех домах, вплоть до Губернаторского. Очень понравился Успенский собор — «вся церковь краси­ва и необыкновенной Архитектуры»; «Царския двери кованаго серебра многостоящия <…> — прекрасны».

Благодаря уроженцу Грузии, архиепископу Гаию, которому в 1820 году, как уверял автор книги, было «более 80 лет, но еще бодр и благообразен», а «глагол умнаго святаго мужа кроток; убедителен, прост откровенен», гостям удалось увидеть в воскресенье, 11 июля, уникальные вещи. «Мы у него видели портреты всех Епископов и Архиепископов, бывших в Астрахани: писаны даже хорошо, во весь рост без уменьшения природы; по его приказанию, показы­вали нам ризницу; достоверно могу сказать, что подобной нигде не видел, по богатству и множеству».

Среди именитых астраханцев того времени, с кем довелось встретиться и общаться путешественникам, был также бывший знакомец Геракова, которого он не видел около 30 лет. Речь о коменданте и генерал-майоре, 82-летнем Иване Дельпоццо: «живой старец, па­мять как у молодаго, разговор быстрый и умный!». Это и богатейший купец 1-й гильдии Петр Сапожников. Он описывается так: «в гарнитуровом голубом Русском без кушака кафтане, с двумя золотыми ме­далями на груди, обложенными крупными брилиянтами, ростом велик, седовлас, с большою седою ж бородою, вся на­ружность привлекательна и значительна, мастерище говорить, и тонко судил, до­вольно начитан».

Удалось встретиться с дипломатом Сергеем Сергеевичем Лашкаревым (Лашкаришвили) — «хороший человек, что женат на Лазаревой племяннице». Наш герой уточняет, что он «пошел к нему, возобновил знакомство с женою его; познакомился с девицами Ивановыми, богатыми, умными, любезны­ми, острыми». Вероятно, это были сестры и хозяйки дома, где жил Лашкарев — с ними он встречался еще не раз. «Конно-Егерскаго полка Майор Итальянец Граф….», князь Давыд Меликшанов, сын старшего Сапожникова и другие астраханцы также узнали Геракова. Но особенно приятно ему, наверное, все же было общаться с астраханками — «с первою красавицею, вдовушкой двадцати — летней М. М. урожд. Г., с премилыми девицами С. М. И., С. Л. Б. и с другими», кого он особенно упоминает.

И опять писатель вспоминает про отсутствие благоустройства в Астрахани: «Гуляли по грязнейшим улицам; жалко смотреть на ла­чужки, в таком городе, где бы должно всему процветать». Досталось и чиновникам на обеде у Дельпоцо: разговор продолжался, до обеда начатый о злоупотреблениях по губерниям, о чиновниках скоро богатыми делающихся, хотя Философскаго камня не нашли; горбатых единая могила исправит! Диоген давно сказал, что воришков ворами называют, а воры перво­статейные разумниками именуются; и что большие воры осуждают и ведут на казнь воришков. Вздохнешь и вспом­нишь Анахарсиса, которой уподоблял Солоновы законы паутине: большая муха прорвет сеть и пролетит, а маленькая запутается и остается на съедение пау­ку».

Хана, балдахины и оседланные бегемоты в Астрахани

До своего отбытия из Астрахани ранним утром 14 июля наши путешественники успели побывать на индийском религиозном обряде в каменном трехэтажном владении со двориком, на служении армян в католической церкви и даже на добыче и разделке осетровых с полусотни лодок в учуге Чаганский на реке Чаган, куда они добирались по воде. «Признаюсь, пред прочими охотами, эта мне более понра­вилась. Весело и приятно смотреть. Иныя лодочки поймали по семи и более, получают платы за каждую белугу 2 руб. 55 копеек, за осетра рубль пятьдесят копеек, за севрюгу полтину», — говорится про отлично поставленную работу в вотчине Сапожниковых.

Надеемся, вам было интересно узнать о семи днях пребывания в Астраханской губернии знакомого Александра Пушкина, с которым он сошелся уже во время нахождения на Кавказских водах. Будучи в наших краях, он пил кофе и вина, ел яичницу и супы, успел погулять на балу с участием почти сорока армянок, но самое главное — оставил после себя уникальные свидетельства о нашем городе на Волге двухвековой давности!