От раскола до раската: смутное время митрополита Иосифа. Часть 1
Сегодня мы вам расскажем о небесном покровителе нашего города и первом астраханском митрополите Иосифе. Как его жизнь была наполнена неспокойными событиями, так и память о нем претерпевала весьма серьезные изменения. От полного отрицания и обвинений в предательстве до возведения в сан священномученика. Противоречивая, сложная, неоднозначная, но, несомненно, трагическая история, о которой стоит знать каждому астраханцу.
Будущий митрополит был наречен в крещении Иоанном, родился в 1597 г. в Астрахани. Его рождение практически совпало с началом мрачного периода, именуемого «Смутным временем». Со смертью младшего сына Ивана Грозного прекратила свое существование династия Рюриковичей, правящая более 700 лет. Борьба за власть между представителями царского рода и боярами привела к тяжелейшему кризису в стране. Ситуация усугубилась развившимся страшным голодом, жертвами которого стало до полумиллиона человек. Многие потеряли родных, остались без средств к существованию. Без надежды на достойную жизнь, на перемены к лучшему, люди решались на грабеж и разбой.
Находящаяся на окраине Астрахань, наполненная «полонянниками» — беглецами из татарского, ногайского, крымского, турецкого плена, «гулящими людьми», любителями легкой наживы, была прекрасной средой для деятельности целой плеяды самозванцев. Москве было не до понизовских городов, жалование служилым людям регулярно задерживалось. Обездоленные люди голодали и роптали. Иоанну было семь лет, когда в городе разразилась смута, произведенная сторонниками самозванца Лжедмитрия I (Григория Отрепьева). Они устроили расправу над местными властями: многих сбросили вниз с раската — высокой башни, тогда стоящей на территории астраханского Кремля. В те времена слово «раскат» меньше всего ассоциировалось с прикаспийскими красотами.
Владыку Феодосия посадили под стражу, нескольких священников Успенского собора, попытавшихся заступиться за него, казнили. Разгар бунта был ужасен, а ненависть толпы неудержима: кого-то растерзали, кого-то сожгли на костре. Отец Иоанна Климент служил Феодосию и пользовался его особым расположением. Конечно, мятежники ворвались и в его дом. Рассердившись, что не застали хозяев, ударили по голове их маленького сына. Иоанн выжил, но в дальнейшем его мучили приступы головной боли и тремор головы.
Конечно, источники, повествующие о событиях тех лет, иногда друг другу противоречат. По некоторым материалам, на Иоанна чуть ли не пальцем указали с требованием сбросить с раската. Но мать спрятала его в Троицком монастыре. Так ли все происходило, мы точно не знаем, но достоверно известно, что Троицкий монастырь действительно заменил Иоанну родной дом. Сверстники часто смеялись над мальчиком из-за того, что его голова тряслась и из-за этого, возможно, Иоанн держался обособленно от других детей. В Троицком монастыре он обучался грамоте, все более проникаясь церковными идеями.
Иоанн еще был подростком, а через Астрахань уже прошел целый караван самозванцев: лжецаревич Август, якобы сын сына Ивана IV и Анны Колтовской, лжецаревич Лаврентий, якобы внук Грозного и сын царевича Ивана. В степной округе друг за другом являлись: царевич Федор, царевич Клементий, царевич Савелий, царевич Семен, царевич Василий, царевич Ерошка, царевич Гаврилка, царевич Мартынка – якобы сыновья царя Федора Ивановича (брата Ивана Грозного).
В 1612 г. к Астрахани подошли войска одного из атаманов Болотникова — Ивана Заруцкого. Здесь атаман хотел создать независимое от России Астраханское царство. Иван Заруцкий и Марина Мнишек пробыли в Астрахани почти весь 1613 г. Атаман вел себя вызывающе. Монахи Троицкого монастыря жаловались воеводе Хворостинину, что «Ивашко Заруцкий взял из монастыря паникадило и сделал из него серебряные стремена, а лютерка Маринка, надругавшись над верой православной, устроила при монастыре домовую католическую церковь». Казаки Заруцкого пытали огнем управляющего монастырем и других старцев, стремясь разузнать, где зарыты сокровища. Не выведав ничего, в ярости Заруцкий приказал утопить монахов в реке. Жители города возненавидели Мнишек и атамана, но были бессильны. Впервые пушки астраханского кремля были направлены на город и его жителей, а не на внешнего врага.
Со входом в город войска князя Одоевского и освобождения Астрахани от самозванцев для Иоанна начался новый период в жизни. Вернулся в город его отец Климент, о котором родные давно не имели вестей. Жизнь стала налаживаться. Иоанн был пострижен в монашество с именем Иосиф. Будучи иеромонахом, ездил в Москву и был свидетелем возвращения из плена владыки Филарета, отца царя Михаила Федоровича. В возрасте 36 лет иеромонах Иосиф стал управляющим подворья. В его обязанности входила забота о просвещении верой выходцев из местных народов, которые желали принять православие. Местные власти присылали в обитель немцев, литовцев, поляков, выкупленных у кочевников из плена, а с ними освободившихся русских людей для «исправления веры».
В 1654—1655 гг. разразилась самая крупная эпидемия чумы XVII века на Руси. Города охватила паника и по некоторым оценкам, число жертв достигало несколько сотен тысяч. Свирепствовала она и в Астрахани. 31 мая 1654 г. от нее скончался в Астрахани архиепископ Пахомий. Он до последних дней не покидал своей паствы — служил в храме и принимал народ. Священники, проводящие обряды отпевания, оказались легкой добычей для инфекции. Иосифа моровое поветрие застало в первопрестольной. Он прибыл с грузом помощи от Троицкого монастыря для русской армии, воюющей против поляков за присоединение Украины к России. Вернуться в Астрахань ввиду начавшейся эпидемии было невозможно — возле Москвы выставили заставы. Бедствие не прекращалось несколько месяцев. Пребывая на столичном подворье, он, как и многие священники, выполнял свою скорбную миссию. В столицу вернулся патриарх Никон, удалившийся из Москвы вместе с царской семьей. В поисках кандидата на опустевшую Астраханскую кафедру он обратил внимание на Иосифа. 4 мая 1656 г. состоялась хиротония архимандрита Иосифа в архиепископа Астраханского. В Москве в Успенском соборе кремля таинство рукоположения совершал сам патриарх Никон в сослужении большого числа духовенства, в том числе Антиохийского патриарха Макария. На хиротонии присутствовал и государь Алексей Михайлович.
Всего два года отделяют этот момент от размолвки Никона с государем. Хотя Алексея Михайловича и называли Тишайшим за мягкий и добродушный характер, имя его крепко оказалось связано, пожалуй, с самым тяжелым церковным конфликтом. До этого из громких противостояний русского царя с церковной властью можно вспомнить взаимоотношения Ивана Грозного и митрополита Филиппа. Сквозь века до нас дошло даже выражение «филькина грамота» — так Грозный называл послания, в которых митрополит обращался с вразумлениями к царю.
Если вы захотите найти исторический пример того, к чему приводит гордыня, одним из наиболее удачных станет история про раскол русской церкви и отречение Никона. Алексей Михайлович в молодые свои годы крайне почтительно относился к владыке. С подачи молодого царя Никон стал патриархом, а во время войн с Речью Посполитой, когда царь надолго уезжал, даже оставался во главе правительства. Став патриархом, Никон посчитал важным привести русские православные обряды и книги в соответствие с греческими, а также совершать крестное зна́мение тремя перстами. Всех, крестящихся двумя перстами, объявили еретиками и предали анафеме. Именно в этом была главная острота Никоновой реформы — резком отрицании всего старорусского чина и обряда. Его не только заменяли новым, но еще и объявляли ложным, еретическим, почти нечестивым. Именно это смутило и вызвало у многих негодование. Сами реформы привели к расколу Русской церкви на сторонников Никона («никониан») и его противников старообрядцев, одним из лидеров которых стал Аввакум.
Но более всего Никон был не согласен с тем, что церковь должна подчиняться государству. В одном из своих богословских произведений он сравнил власть верховного архиерея (свою) с Солнцем, а власть царя с Луной, намекая на то, что луна лишь отражает солнечный свет. Отношения царя и патриарха постепенно охлаждались, пока не переросли в противостояние. В 1658 г. Никон покинул патриаршество в надежде, что царь будет вынужден просить его вернуться. Но напрасно. Восемь лет пустовала кафедра патриарха. Оставлять ситуацию в подобном виде было нельзя и Алексею Михайловичу пришлось применить довольно много усилий, дабы избавиться от непокорного владыки. В этом ему нужна была помощь священнослужителей.
В июне 1663 г. в составе боярской комиссии во главе с князем Н.И. Одоевским астраханский архиепископ приехал в Воскресенский монастырь, именуемый «Новым Иерусалимом», чтобы допросить патриарха по поводу очередного доноса. Посланцев из Москвы сопровождал отряд из пятидесяти стрельцов, дворян и детей дворянских. Никон был крайне раздражен вторжением в свои владения. В комиссию входил и Паисий Лигарид, специально приглашенный русским царем для помощи в организации суда над патриархом. Никон отказался принимать Паисия, но ответом послужило, что присланы они от государя и велено идти всем вместе. После того, как представители духовенства не подошли к патриарху за благословением, как требовали церковные правила, Никон вышел из себя. Произошла неприятная сцена. Патриарх не стеснялся в высказываниях в адрес всех участников комиссии. Никон кричал на Паисия: «Вор, нехристь, собака, самоставленник, мужик! Есть ли у тебя от Вселенских патриархов ко мне грамоты? Ты уже не впервые ездишь по государствам и мутишь…» После Паисия заговорил было Иосиф Астраханский, но Никон ему в ответ: «А ты бедный, помнишь ли свое обещание? Обещался и царя не слушать, без нашего повеления, а теперь говоришь. Нечто тебе, бедному, что дали?»
— «Слушали мы тебя как ты был на патриаршестве, но ты патриарший престол оставил своим изволом и клялся впредь на нем не быть».
— «Я пошел от притеснения, дал место гневу, а не клялся. Это объясниться на соборе, когда будут вселенские патриархи, они это дело рассудят, если не возьмут копеек».
Тем же вечером были разосланы по Воскресенскому монастырю стрельцы, чтобы всех допросить, грозя пытками и дальними ссылками. На всю монастырскую братию царские посланники навели такой ужас, что те были готовы отречься от патриарха. Сам же Никон все обвинения категорически отрицал и держался гордо, уверенный в своей правоте.
Иосиф оказался в составе комиссии не случайно. Именно Паисий Лигарид посоветовал царю Алексею Михайловичу пригласить восточных патриархов для суда над Никоном. А вот ответственную миссию их встретить возложили на плечи астраханского архиепископа. Пожалуй, это та ситуация, когда сделали предложение, от которого нельзя было отказаться. Хотя, может мы и заблуждаемся.
Приглашённые ещё в 1662 г. патриархи долгое время не находили возможным прибыть в Москву. Один жил в Египте, второй в Дамаске. Дьякон Мелетий по заданию русского царя отправился в Египет к александрийскому патриарху Паисию с приглашением в Москву. Из Египта они отправились морем в Триполи, где были преследуемы морскими разбойниками, а также подверглись нападениям и на сухопутном участке пути. Оттуда они отправились в Дамаск, за антиохийским патриархом, но здесь узнали, что патриарх Макарий отправился в Грузию. В Тифлисе они потратили много времени, прежде чем состоялась встреча, причем Макарий отказался ехать в Москву, ссылаясь на занятость. Узнав об его отказе, не захотел ехать и патриарх Паисий. С большим трудом удалось уговорить патриархов согласиться на дальний путь. Посланник царя в письмах просил выслать 500 рублей, ибо в дороге он сильно потратился. После увещеваний перешли к реализации. Из Москвы отправили подьячих Тайного Приказа, дабы убедиться, что патриархи все же приедут. Астраханский воевода Одоевский был крайне озабочен посылкой судов за александрийским патриархом и организацией дальнейшего их путешествия по Волге. В его распоряжении не было судов, денег, припасов, а патриархи должны были прибыть со значительной свитой. Одновременно с этим архиепископ Иосиф захлопотал о снаряжении судов для поездки его в Москву, чтобы ему «без обиходу не быть и перед патриархами не зазорно было и потому просил дать ему струги и людей перед прежним с прибавкою…» Когда эти известия пришли в Москву, там были крайне обеспокоены тем, чтобы довести дело до конца и предпринять все предосторожности, чтобы патриархи не раздумали и не вернулись назад. Иосифу пришли четкие инструкции по поводу того, о чем с патриархами говорить можно, а о чем нельзя. Задание носило крайне деликатный характер. В Москве прошел слух, что Никон послал кого-то с письмом навстречу патриархам. Необходимо было проследить, чтобы ни от кого с письмами к патриархам не подошли. Архидьяконам, которые сопровождали высоких гостей, была обещана награда за изъятие подобного письма в тридцать золотых. С учетом того, что в дальнейшем в поездке по России патриархи принимали челобитные, задача усложнялась многократно.
21 июня 1666 г. восточные патриархи с их свитами вступили в Астрахань, «град многолюден и красен зело», с надлежащими почестями, с церковной церемонией, а отсюда, спустя некоторое время, в сопровождении архиепископа Иосифа, направились на стругах по Волге к Москве. Всюду, по поволжским городам, их принимали с большим почетом и подносили богатые дары. От Симбирска до Москвы патриархи поехали уже на лошадях и 2 ноября 1666 г. были в столице.
Вместе с восточными патриархами apxиепископ Иосиф участвовал, как член собора, в суде над патриархом Никоном в ноябре и декабре месяцах 1666 г. и в низложении патриарха 12 декабря того же года. После суда и отлучения Никона его архирейскую мантию и посох отобрали, а вещи эти принял и отвез в Москву именно астраханский архиепископ. Этот факт ему еще припомнят, но об этом позже.
Государь Алексей Михайлович был очень доволен благополучным исходом дела. Восточные патриархи просили царя возвести Иосифа в сан митрополита за его великие труды и добродетели, чтобы и прочее архипастыри, смотря на него, подражали ему. Царь охотно согласился на их просьбу. Тогда же поставили Иосифа в митрополиты (в 1667 г.), причем патриархи, в знак своего уважения, подарили ему дорогой архиерейский саккос, вытканный из сученого шелка с золотом — в то время подобное одеяние составляло богослужебную принадлежность одних только патриархов и лишь иногда, в исключительных случаях, старейших митрополитов. Еще они испросили для будущего святого патриаршую привилегию — право совершать в «Неделю ваий шествие на осляти», что для XVII века было явлением совершенно исключительным. Астраханская епархия была возведена на степень третьей русской митрополии (после Новгородской и Казанской).
Интересен тот факт, что оба патриарха на тот момент считались в Константинополе лишёнными своих кафедр решением Собора в Константинополе (в вину им было вменено долгое отсутствие в своих патриархиях, которое произошло как раз из-за просьбы Алексея Михайловича посетить Россию и принять участие в Большом Московском соборе), но в Москве известие о том получили уже после суда над Никоном. Русскому государю пришлось хлопотать перед Константинопольским патриархом, дабы тот свои решения о лишении кафедр Александрийского и Антиохийского патриархов отменил.
Продолжение ЗДЕСЬ.
