Куда делось имевшееся у астраханцев золото после революции?
Разбираемся, почему дореволюционные драгоценные изделия зачастую легче встретить на зарубежных аукционах.
«Примерно через четверть часа после начала пожара на Садовой, у зеркальных дверей Торгсина на Смоленском рынке появился длинный гражданин в клетчатом костюме и с ним черный крупный кот». Многим знакома эта фраза по бессмертному произведению Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Тем не менее, не каждый сейчас скажет, о каком это «Торгсине» идет речь в известном романе. Мы поясним, так как без этого понимания не будет ясно, куда делись драгоценности многих зажиточных астраханских семей после революции.
18 июля 1930 г. постановлением Наркомата торговли СССР была создана «Специальная контора по торговле с иностранцами на территории СССР», сокращенно «Торгсин». Перед Торгсином стояла задача недопущения вывоза приезжавшими иностранцами вывоза валюты за пределы Советского Союза. Первоначально советские граждане не имели права не только покупать товары, но и входить в магазины Торгсина. Однако нараставший голод увеличил поток желающих обменять «валютные ценности» (золото, серебро, драгоценные камни, предметы старины, наличную валюту) на продовольствие. 14 июня 1931 года Наркомфин СССР разрешил Торгсину принимать от населения монеты царской чеканки в уплату за товары.
Торгсин принимал золото во всех видах, за исключением золотой церковной утвари. После национализации церковное имущество, оказавшееся в частном владении, считалось украденным у государства и подлежало конфискации. Разнообразные золотые изделия разрушались, выламывались «драгоценные камни, механизмы, эмаль, дерево, ткань, кость и любые другие вставки», самородки приемщик-оценщик (пробирер) разбивал молотком. В конце 1932 г. Торгсин получил разрешение принимать серебро, затем в августе 1933 г. — бриллианты и другие драгоценные камни, а также платину. Со временем Торгсин стал принимать у населения антиквариат и произведения искусства.
В Астрахани Торгсин, согласно данным архива области, действовал в 1931 — 1936 гг. Р.Х. Гизатулин, чьи детские и юношеские годы прошли в Астрахани, вспоминал, что в Торгсине можно было «в обмен на сданные изделия из золота, других благородных металлов либо из драгоценных камней купить продукты — в небольшом количестве, но такие, что детское воображение, не имея их в багаже памяти, не могло и представить: консервы невозможных вкусовых качеств, колбасы, сахар. В Астрахани такой магазин открылся в помещении первого этажа дома на углу улиц Халтурина и Братской (впоследствии Кирова). Казалось, что эти прилавки пришли из неведомого фантастического мира, и мы, завороженные, не могли отвести глаз от диковинных витрин. Но в магазин и входили: одни, стиснув сердце, несли единственное скромное украшение, бесценную семейную память, другие — шли с набором побогаче, иногда принося в жертву иссыхающей плоти нечто уникальное. Молва рассказывала о сданном вдовой именитого в прошлом капитана великолепном трехкилограммовом макете парусника из золота. Два или три раза покупателями «Торгсина» становились и мои родители: пошли в обмен на консервы мамины серьги, а немного спустя — и обручальные кольца. Мне же запомнились консервы — продолговатые, как поле стадиона, с золотой красавицей — рыбкой на пурпуре, крышки, с надписью «Севрюга» и какими-то таинственными словами еще.
Но «Торгсин» помимо решения коммерческой задачи служил и выявлению лиц, имеющих драгоценности. Как видно, было достаточно раз или два появиться в нем, как сдатчик оказывался на заметке у ОГПУ, после чего в неурочный час к дому предполагаемого держателя богатств подкатывал автомобиль, бесстрастные люди увозили последнего в свои владения по ул. Свердлова и «работали» с ним, пока не будут названы секреты тайника с золотом. Не миновал этой участи и мой отец, но после более чем месяца выяснений истины отнюдь не с помощью детектора лжи, отпущен домой — худой и решительно отказывающийся рассказывать что-либо о беседах там. Это было в зиму с тридцать четвертого на тридцать пятый год».
В коллекции музея-заповедника хранится футляр золотой медали, полученной за винную продукцию на всемирной выставке в Брюсселе (1897) астраханским садоводом Петром Никифоровичем Лебедевым. Медаль, как рассказали его потомки, была сдана в местный Торгсин на ул. Кирова, 14 во время голода в начале 1930-х гг., а футляр сохраняли как семейную реликвию. Однако государство тогда платило сдатчику бытового золота не деньгами, а краткосрочными бумажными обязательствами, которые имели хождение только в Торгсине или на черном рынке. Отоваривание оставшихся на руках у населения “денег” Торгсина впоследствии должно было закончиться 1 февраля 1936 г., но затянулось до лета.
Таким образом, многие драгоценные изделия астраханцев, как и других жителей молодого советского государства, попросту пошли на переплавку, в отличие от сохранившихся реликвий за рубежом. Ну, а валютные средства, полученные Торгсином от населения, пошли на нужды индустриализации. В 1933 г. страна вернулась к активному сальдо внешней торговли. С конца 1920-х гг. создавалась современная золотодобывающая промышленность, в 1931 г. был образован гулаговский Дальстрой. В середине 1930-х гг. СССР вошел в группу мировых лидеров золотодобычи. Стоявшая перед Торгсином задача была выполнена: в условиях продолжительного массового голода к середине 1930-х гг. основные валютные сбережения советских граждан были «выкачаны».
По материалам сайта АГОИАМЗ
Михаил Пулин
