Погода world-weather.ru
Прогноз погоды в Астрахани

Как это было: работа Астраханской губернской больницы в начале 20-го века

Поделитесь материалом:

Никто не хочет оказаться в больнице, но многие знают, каково это. А что за условия были для пациента в таком учреждении 110 лет назад? Раскрываем подробности на примере давно существующей в Астрахани Городской клинической больницы №2 имени братьев Губиных.

Историческое вступление

Наша ГКБ №2 – одна из старейших больниц Нижнего Поволжья и Северного Прикаспия. Астраханский Приказ общественного призрения, созданный в 1786 г., озаботился тогда строительством новой больницы на 100 мест. Для этой цели был выбран Паробичев бугор.

Территория больницы за Бакалдинской протокой (Теребиловка) на месте нынешней ул. Н. Островского по плану Астрахани 1801 г. из книги Равинского

В течение четырех лет под наблюдением архитектора Дигби велась стройка клинического корпуса из четырех каменных и пяти деревянных строений и 6 ноября 1797 г. архиепископ Астраханский и Ставропольский Платон при большом стечении народа освятил новую больницу. Называть ее стали Павловской в честь восшествия на престол императора Павла Петровича, а лечились в ней пациенты с самыми различными заболеваниями, включая прокаженных.

В 1826 г. высочайше утвердили план и смету строительства главного корпуса больницы уже на 180 мест. Старые здания прежней, Павловской больницы, подлежали сносу, а вместо двухэтажного центрального корпуса богадельни по проекту губернского архитектора Карла Депедри решили возвести в строго классическом стиле величественный трехэтажный новый корпус.

В 1829 г. Приказ общественного презрения поручил купеческому заседателю Д.М. Гургенидзе начать подготовительные работы по строительству центрального здания Губернской больницы. Его выстроили в течение двух лет, а первые больные стали поступать туда в декабре 1832 г. Предназначался корпус для приема различных больных, исключая умалишенных и прокаженных, содержавшихся в отдельных зданиях.

Первое художественное изображение больницы сделали в 1838 году русские художники братья Чернецовы (заглавная иллюстрация). Акварель зданий Приказа общественного призрения, в которых располагалась больница, сейчас находится в Государственном Эрмитаже — на ней изображен сам комплекс за мостками, перекинутыми через Бакалдинский проток (ныне улица Николая Островского), да заросли тростника вокруг. По сути, это была самая окраина города с виноградниками — такой выделенная медикусам территория оставалась даже и в 20-м века.

Тихвинская церковь в Астрахани

В главном корпусе, помимо лечебных помещений, устроили богадельню и церковь, где проводилось отпевание умерших и венчание сотрудников. Но так как в больнице ежедневно было 1-2 покойника и это морально действовало на больных, специальная комиссии приняла в 1897 г. решение использовать для этой цели расположенную рядом Тихвинскую церковь (с семидесятых годов там стоит городская телефонная станция). Было запрещено и венчание, причинявшее массу неудобств больным.

Больница имела и собственную аптеку без права продажи — при ней была лаборатория по изготовлению сложных лекарственных средств лишь для нужд медицинского учреждения.

Условия пребывания пациентов

Отдельно коснемся хирургической части, которая располагалась в больнице. О ней подробно рассказывал доктор медицины Филипп Густавович Браун в Известиях общества астраханских врачей (которое он тогда возглавлял) 110 лет назад.

«Заведуемые мною хирургическое и общее женское отделения занимают половину главного корпуса Губернской больницы Астраханского Приказа Общественного Призрения, старинного, типа Николаевских времен здания. Больница расположена на самой окраине города, на бугре, окружена сравнительно большим количеством зелени, что в Астрахани является большою редкостью», — отмечал врач.

Кстати, как раз в конце 19-го столетия рядом с домом умалишенных при больнице был разбит сад и огород, где выращивали разнообразные овощи, арбузы, дыни, яблоки, алычу, вишню.

Доклад Ф.Г. Брауна дает представление о том, как в учреждении была устроена работа работа с больными. Так, хирургическое отделение было на третьем этаже, а женское — на втором. Полы там были крашенные, стены палат в их нижней половине — светло-серого цвета, в верхней — выбелены мелом. Чтобы не собиралась пыль, отсутствовали всякие выступы и карнизы. Отопление было за счет печей-голландок, имелись собственные канализация, водопровод, а также унитазы, выносные клозеты по одному на каждое отделение и подкладные судна. Электричество с 1903 г. уже имелось за счет своей станции.

«Палаты и коридоры моются ежедневно 2 раза: утром в 5-6 час. и по окончании работы в отделениях, примерно около 3-4 час. дня. Кровати железные, тюфяки набиваются сеном, которое вытряхивается и сжигается после каждого больного с гнойным отделением раны или вообще представляющего какие-либо опасения в смысле септичности», — подчеркивалось в докладе.

Подушки набивались конским волосом, но было небольшое количество и с перьями. В случае возможности их загрязнения от ран подушки накрывались клеенкой. Одеяла летом выдавались тканевые, а зимой байковые, стиравшиеся после больных. Белье и специальные подстилки для женщин, стиравшиеся в прачечной и затем хранившиеся в шкафах, менялись от одного до нескольких раз в день. Собственная обувь не разрешалась — все пациенты ходили в больничных кожаных туфлях без задков.

В случае отсутствия противопоказаний каждый поступавший больной проходил через ванные процедуры с мылом, а при длительном нахождении — еженедельно. Для этого каждое отделение было снабжено ванными комнатами, где находились медные луженые ванны с душем.

Доски для надписей названий болезней и фамилии с приспособлениями для хранения скорбных листов Ф.Г. Браун удалил. Но между каждыми двумя кроватями было установлено по деревянному, крашенному белой краской столику для допускаемых предметов обихода больных. Отмечалось, что в конце коридоре имелся умывальник для больных с краном, но слабых больных умывают платные служители или служанки на койках. В конце коридора был также обеденный стол со скамьями, но слабым пищу и чай опять-таки приносили в палаты.

«Продовольствие больных в больнице в смысле разнообразия оставляет желать многого. В больниц Приказа, в хозяйственном отношении живущей по уставу 1854 г., продовольствие порционное т.е.: 1 порция — щи, вареное мясо, гречневая каша, черного хлеба 1 ф. и белого 0,5 ф. Ⅱ порция — суп, котлета, белого хлеба 1,5 ф.; экстра порция — куриный суп с половиной курицы и 1,5 ф. белого хлеба; молочная порция — кружка (4 стак.) молока. Ужин является повторением 1 блюда обеда. Усилиями внутреннего распорядка немного удается разнообразить порции, но в очень скромных пределах. Куб для кипячения воды имеется в каждом отделении. Вода кипятится три раза в день. Для питья употребляется только кипяченая вода.

Безусловно необходимо для более правильного питания больных введение более разнообразного меню, без строгой фиксации определенных раз навсегда блюд в неподвижные группы. Чай и сахар выдаются больницей в скромных размерах: чаю 2/5 золотн. и сахару 5 зол. на человека. Для пополнения пробелов питания, зависящих от устарелой формы продовольствия, больным в иных случаях разрешается доставление из дому собственного обеда. Алкоголь назначается очень редко и в форме крепких вин, преимущественно портвейн. Курение табака безусловно запрещено в палатах, коридорах и столовой и разрешается только в ватер-клозете, где приспособлен камин и специальные дымовые вытяжки», — рассказывал доктор медицины.

Режим больничного дня тоже был известен. Так, в 5:00 часов утра производилась уборка отделений, в 6:00 часов больные пили чай, в 12:00 подавался обед, в 15:00 вечерний чай, а в 19:00 часов ужин. В теплые, сухие дни с апреля до половины октября больным рекомендовалось пребывание на воздухе, и они проводили время с 9:00 до 17:00 часов в больничных садах. Свет, за исключением необходимых ночников, гасился зимой в 20:00, а летом в 21:00.

Работа медицинского персонала

Служительский персонал в отделениях состоял из трех служителей в хирургическом и трех служанок в женском. Строгого распределения обязанностей между ними не было, но на одно лицо из имеющегося персонала возлагалась преимущественно уборка перевязочной. Отдельного помещения для служителей не было — они спали на полу на специальных тюфяках. В случаях постоянного их нахождения возле тяжелых больных ночное дежурство по частям распределялось между всем служительским персоналом. «Количество служителей и служанок и бессменное их нахождение в отделениях нужно признать совершенно неудовлетворительным явлением», — полагал автор.

Астрахань, 1915 г.

«Надзирательницы (они же несут и фельдшерские обязанности) помещаются в отделениях. Если бессменное пребывание в отделениях всего наличного состава служительского персонала представляет некоторые неудобства, то, наоборот, постоянное пребывание надзирательниц в центре, так сказать, отделения считаю в высшей степени необходимым и полезным, т. к. ни одно самое ничтожное уклонение от нормального хода больничной жизни не может ускользнуть от внимательной и преданной своему делу помощницы врача, в случаях же острых, требующих скорой помощи, таковая оказывается немедленно. Само собой разумеется, что в частную жизнь лиц, живущих в отделениях, вносятся некоторые ограничения, но эти ограничения в нашей практике не оказывают никакого влияния на безупречное и самоотверженное отношение к делу наших помощниц», — говорилось в докладе.

Каждое отделение располагало приблизительно одинаковым помещением, палаты же по величине были неодинаковы. В них помещались больные с известным подбором. Так, в большие палаты, отмеченные № 1, помещались не лихорадящие, чистые случаи. В женском отделении, которое обслуживало и хирургию, оперативную гинекологию и чисто терапевтические случаи, одним словом всех, находящихся на излечении женщин, за исключением венерических и психических больных, в палату № 1 по возможности помещаются оперативные случаи и не лихорадящие, гинекологические больные. Маленькие палаты на две койки служили для изоляции тяжелых больных; иногда, когда они были свободны, в них помещали также больных после перенесенных тяжелых операций.

Также в эти палаты, если позволяли обстоятельства, помещали больных привилегированного класса — последние встречались, впрочем, нечасто и большею частью привилегированные больные помещались в общие палаты, в огромном большинстве случаев не выражая никакого протеста против подобного равноправия, тем более, что плата за каждый день установили для всех одинаковую — 25 коп. за каждый больничный день (за исключением лиц казачьего сословия, за которых платило войско по 83 коп. за каждый больничный день). Суточное же содержание больного обходилось больнице за последние три года в 79 коп. Палата № 8 в женском отделении была предназначена для терапевтических больных, но в нее помещались и лихорадящие, и гнойные гинекологические и хирургические случаи. Палата № 4 была предназначена для хирургических случаев, требующих изоляции и была сравнительно редко занята. В хирургическом (3-м) отделении палаты № З и 4 обслуживали гнойные случаи.

Расположение помещений второго и третьего этажей главного корпуса Астраханской губернской больницы

Разумеется, что педантичное проведение в жизнь такого разделения случаев, поступающих в отделение, было не выполнимо. В иных случаях, при приеме нового больного, производилось перемещение больных с целью освободить более подходящее место для вновь прибывшего. При переходе больного из одной палаты в другую он перемещался вместе с койкой и постельными принадлежностями, а вновь поступающий всегда получал чистую койку. В случаях появления у стационарных больных каких-либо инфекционных заболеваний или осложнений, например, рожи, они переводились в инфекционное отделение больницы.

Койка с постельными принадлежностями выносилась из палаты и дезинфицировалась. Пол палаты обмывался сулемой, а соседи больного получали ванну и переодевали во все чистое. Иногда, если позволяли обстоятельства, больные временно выводились из этой палаты, а само помещение, после усиленного мытья, белилось.

«Для умирающих особых палат не имеется, да я лично и не считаю это не только необходимым, но даже и гуманным. Трудно себе представить, чтобы возле умирающего его соседи не соблюдали должной тишины и благоговения перед великим и грозным актом смерти. Перенесение же умирающего больного, если он находится в сознании, в особую палату и обставление последних тяжких минут условиями, подчеркивающими наступление рокового конца, считаю безусловно негуманным. Умерший выносится из палаты в коридор, или оставляется на месте и находится там 2 часа после наступления смерти: последняя констатируется палатным или дежурным врачом, после чего умерший выносится в покойницкую», — рассказывал доктор Браун.

Анализы мочи, желудочного сока, экскрементов, исследования мокроты, выделений производились провизором аптеки. К числу крупных пробелов докладчик относил редко практикуемые вскрытия и патолого-анатомические исследования — недостаток врачей и перегруженность их работой не позволяла кому-либо принять на себя в полном объеме прозекторские обязанности. Сам Браун, не обладая достаточной подготовкой по производству патологоанатомических вскрытий, производил их редко, прибегая в некоторых случаях к помощи более опытных в этом отношении товарищей. Мешали производству вскрытий также противодействие со стороны родственников умерших и необходимость придерживаться циркулярного распоряжения МВД.

«Ощущается крайняя необходимость в рентгеноскопии, которая у нас не оборудована: в иных случаях приходится пользоваться услугами частного рентгеновского кабинета, что не всегда выполнимо, ибо больница не располагает кредитом для оплаты рентгенограмм, и не всегда также возможно транспортирование больного», — подчеркивал доктор.

Скорбный лист и новые веяния

По всем больным, поступавшим в отделение, велся так называемый скорбный лист, куда кратко заносились основные отметки о состоянии больного и переменах в ходе его болезни и операции.

«Контингент больных по особенностям края представляется крайне разнообразным. Все национальности и вероисповедания имеют своих представителей. Имущественное и социальное положение больных представляет также большое разнообразие. Характер медицинского материала — общебольничный. Случаи неизлечимые, хронические составляют подчас неизбежное зло и, по возможности, принимаются с ограничениями», — говорилось в докладе.

Для посещения больных родственниками назначалось время два раза в неделю, по воскресеньям и средам от 2 до 4 часов дня, а в остальное время свидания допускались по особому разрешению. При этом отделения посещались заведующим врачом дважды в день: утром при всей текущей работе, а вечером в ходе обхода. Медперсонал в отделениях был представлен таким образом: обоими отделениями заведовал ординатор, Ф. Г. Браун; в каждом отделении имелось по одной фельдшерице, в 1-м отделении Н. А. Гельвиг, в 3-м отделении К. П. Старикова, причем фельдшерица 1 отделения несла и надзирательские обязанности, а надзирательница 3 отделения, А. В. Павлова, вела наркозы при всех операциях. Все операции проводились доктором при помощи этих лиц, но в случаях, где требовалась более сложная ассистенция, приглашался кто-либо из больничных врачей.

«Каждое отделение имеет свою перевязочную, где производятся осмотры, исследования больных, перевязки и все операции, не сопровождающиеся вскрытием полостей (брюха, трудной клетки, черепа). Для последних имеется т. наз. белая комната, общая для обоих отделений, с особой обстановкой, о чем ниже. В жизни нашей больницы при крайней ограниченности средств, рабочих рук, пестроте поступающего материала, такое разделение операционных давало и дает превосходные результаты. Да оно и необходимо», — считал врач.

Ежедневное нахождение гнойных случаев (ради перевязок) в перевязочных, пребывание в этой комнате сравнительно большого количества людей, делало эту комнату, без особых подготовок, невполне пригодной, например, для чистой овариотомии или трепанации черепа.

Ход же работ шел в отделениях следующим порядком. Сначала оперировались случаи неинфицированные, по окончании операций производились перевязки, а затем уже оперировались инфекционные случаи. Иногда порядок изменяется так, что после «чистых» перевязок оперировались не вполне чистые случаи и после операции завершались перевязки или осмотры гнойных или инфекционных больных.

Перевязочные, они-же малые операционные, были выкрашены масляной краской (стены и потолок), имели по три окна, выходящих в 1-м отделении на север, а в 3-м на юг. Полы крашенные. Обстановка была самая простая — деревянная мебель, выкрашенная белой масляной краской. Операционные столы деревянные, столярной работы, выкрашенные эмалевой краской в белый цвет. Во время операции стол покрывался клеенкой, поверх которой стелилась простыня. Умывальники — цинковые ведра с крышкой и кранами, вода стекала в эмалированный таз, четыре табурета, столик для кипятилки инструментов, две витрины для хранения инструментов и приборов, по шкафу для хранения медикаментов — вот и вся обстановка.

В 3-м отделении имелся шкаф для хранения запасных инструментов и автоклав системы Погонышева (размер котла 350*720 мм), нагреваемый керосиновой лампой «Anathema». Как автовлавом, так и лампой доктор был чрезвычайно доволен. Благодаря приобретению автоклава значительно сократилась работа по приготовлению перевязочного материала и появилась большая уверенность в достижении асептики.

Перевязки, за исключением гинекологических, производились на носилках, на которых больной вносится из палаты в перевязочную комнату. Некоторые небольшие операции (вскрытие гнойников, наложение гипсовых повязок, вправление вывихов и операции, производимые в сидячем положении больного, например, удаление рака нижней губы) производились также на этих носилках. Гинекологические исследования производились на операционном столе — особого кресла в отделении не имелось.

Современный вид на главный корпус бывшей Астраханской губернской больницы

Для вечернего освещения в перевязочной 3-го отделения была простая люстра из трех лампочек по 25 свечей, соединенных под одним абажуром. В 1 отделении имелась переносная лампа. В каждой перевязочной для вентиляции было по камину. Выступы печей, карнизы уничтожены. Мылись операционные дважды в день: утром до начала работы и по окончании ее; если приходилось оперировать экстренно, в необычное время, то после операции комната также немедленно мылась.

«Белая комната», или же большая операционная, представляла собой комнату в 3,15 метра, с двумя окнами, обращенными на юг. Выкрашена была вся масляной краской, пол покрыли линолеумом в 1902 г. и сохранился прекрасно до времени доклада, хоть и был сменен в 1913 г. В операционной этой имелся один деревянный стол системы Delageniere (стоит 16 руб.), простой операционный стол, составляющийся из 3-х отдельных столиков (как и в перевязочных), стол для инструментов и перевязочного материала, маленький стол для растворов и медикаментов, столик для кипятилки, два табурета для тазов, с сулемой для споласкивания рук во время операции и два таза для мытья рук. Мебель вся деревянная, крашенная. Исходя из того, что важнейшим источником загрязнения помещения являлся человек, вход в эту операционную без надобности не допускался, и она была всегда заперта, кроме времени производства операций, подготовки к ним и уборки после них.

Перед операцией комната и все находящееся в ней мылось; стены и потолок опрыскивались из специального гидропульта сулемой, смываемой из того же гидропульта содовых раствором. После операции комната и вся утварь мылась мылом. Все участвующие перед операцией утром принимали ванну, после которой не производили до операции никакой работы в отделении, надевали чистое белье, специально имеющиеся полотняные панталоны, или юбки халаты, резиновые галоши, и только в таком виде допускались в операционную, где, вымыв руки, одевали стерилизованные халаты и колпаки.

Число участников довели до строгого минимума: хирург, его ассистент, фельдшерица у инструментов, хлороформаторша, две служанки. Мытье рук производилось обязательно теплой, текучей, сменяемой водой, а не в тазах, где оставалась грязь. Стерилизованной воды не имелось, пользовавшись дистиллированной кипяченой водой. Вода подавалась служанкой на руки, зачерпнутая кружкой.

«Это большое неудобство в такой сложной и в хирургическом отношении небезупречной процедуры мытья рук настоятельно требуется устранить устройством более совершенных рукомойников, как в перевязочных, так и в «белой» операционной комнате (в настоящее время осуществляется во всех операционных устройство рукомойников с подачей теплой воды). Может показаться вся эта сложная процедура подготовки комнаты и персонала для операции в «белой» операционной слишком громоздкой и требующей много труда. Соглашаюсь до некоторой степени с этим, но не могу отрешиться от того, что прекрасное послеоперационное течение чревосечений, даже в наше до-асептическое время (т.е. до 1910), во многом, быть может, зависит от таковой именно обстановки операций», — отмечалось специалистом.

Температура в «белой» операционной не ниже 20° считалась им лучшим средством для предупреждения послеоперационных пневмоний. С его слов, благодаря сложности подготовки к полостным операциям, обыкновенно персонал больницы старался производить в один день 2—3 таких операции, начиная часов с 10—10,5 утра. Больные по возможности подготовлялись какое-то время к операции: организовывались несколько мыльных ванн, приводился в порядок кишечник за счет воздерживания от обременения желудка, давалось через день легкое слабительное, чаще всего касторовое масло.

Обосновывая применение наркоза, что было 2716 раз, Браун писал: «Считаю важным щадить по мере возможности самочувствие больного, чтобы больной не видел никаких предварительных приготовлений к операции и, так. образ., как можно меньше волновался. Наркоз применяется почти исключительно хлороформный. До половины 1911 г. я пользовался почти всегда хлораль-хлороформомь фирмы Shering’а. Со второй половины 1911 г. пользуюсь хлороформом фирмы Anschutz. Общее впечатление при сравнении говорит в пользу последнего препарата: …. Дороговизна препарата вполне искупляется его фармакологическими достоинствами. Кроме того, если выписывать хлороформ в больших количествах прямо из заграницы и разливать его самим в имеющиеся уже склянки, то разница в цене, вовсе не так ощутительна (Кг хлороформа Аnschutz обходится в 7 р. 9 коп; хлороф. Schering в России стоит 6 р. за кг). Для наркоза применяется маска Esmarch’а».

Оленьи сухожилия и статистика болезней

Мытье рук и подготовка их к операциям представляет, как сообщал автор, один из тяжелых и неразрешенных вопросов: «При обилии хирургического материала, доставляемого ежедневно, где чистые, неинфицированные случаи идут вперемежку со случаями септическими, при недостатке персонала и разнообразии клинической работы состояние рук и пригодность их во всякое время ко всякой работ безусловно вопрос очень существенный.

Приготовление рук у нас производится следующим образом. Руки моются примерно минут 10 щеткой с мылом (мыло обыкновенное кокосовое; зеленое оставлено из-за более грубого его влияния на кожу) в текучей теплой воде и ополаскиваются сулемным раствором 1:1000 в течение, приблизительно, 1-2 минут, затем протираются спиртом. Во время операции производится ополаскивание рук также в сулемном растворе. За все время моей деятельности раздражений, зависящих от попадания в раны или поле операции ничтожного количества сулемы с рук, и какого-либо отдаленного действия на течение ран отметить не могу и полагаю на основании своих наблюдении, что применение сулемы для ополаскивания рук, после основательного мытья их щеткой, нужно и полезно».

Некоторое время при чревосечениях применялись перчатки Schaput, но период этот был недолог, около 5 месяцев, с апреля по октябрь 1910 г. Перчатки были дороговаты для скромного бюджета больницы, и, применяя их, особых преимуществ в послеоперационном течении врачам отметить не удалось. Браун считал, что оперировать в перчатках удобнее было бы случаи инфицированные, не требующие тонкого осязания — так сказать, для сбережения рук от инфекции.

Для восстановления кожи рук, сильно страдающей от щетки, приходилось прибегать к жирным веществам и некоторым косметическим средствам. Хорошим средством для ухода за руками было названо «Филодермин Лемерсье» — мол, он недорог, не оставляет неприятной липкости кожи и по-видимому, обладает хорошими кератопластическими свойствами.

До 1910 года операционное поле мылось также, как и руки, щеткой с мылом, споласкивалось сулемой и обтиралось спиртом, что создавало некоторое неудобство: больной всегда был вымочен на все время операции. С 1910 г. применяется исключительно способ Grossich’а, т.е. смазывание tr. jodi (йодом).

В качестве перевязочного материала применялась белая марля и вата. Некоторое время 1904-07 применялся и алигнин, но по экономическим соображениям широкого применения он не получил. Обычно чревосечения и чистые операции протекали при одно- двукратной смене повязок. А с 1909 года после чревосечений и грыжесечений стала применяться и коллодийная повязка, сменяемая на 8—10 день — ко времени полного заживания ран.

«С 1910 г. с приобретением аутоклава марля, вата и бинты, как для операции, так и для перевязок, обязательно стерилизуются, часто даже 2 раза. … Начиная с 1906 года, при лечения ран мы строго держимся принципа сухого лечения. Промывания ран, отмачивание повязок безусловно не применяется. При перевязках рана обсушивается сухими марлевыми салфеточками, окружность раны вытирается также сухо и протирается иногда бензином», — уточнялось в работе врача.

В качестве швейного материала до 1909 года исключительно применялся шелк, который обрабатывался и обрабатывался следующим способом: намотанный на чистые стеклянные катушки шелк кипятился не менее 0,5 часа в растворе сулемы 1:500 и сохранялся в спирту. Для полостных операций пользовались свежепрокипяченым шелком только № 5 и №2. Шелк был плетеный, а получался от Погонышева из Москвы.

Для погружных швов шелк с 1910 года не применялся. В течение еще 1908 и 10 гг. в ходу были нити из оленьих сухожилий, обработанные по способу доктора Грейфе, но с введением в практику йодного кэтгута ими пользоваться перестали. Сырой кэтгут марки «Кенгуру» № 4, 2, 0 в мотках выдерживался сутки в спирте, сутки в эфире и две недели в смеси, приготовляемой по способу Моск. Гинек. клиники.

«Мы вообще применяем крайне неохотно неудержимо наполняющие медицинский рынок, т.н., новейшие средства. Применяются только такие средства, в действии которых можно быть уверенным, за которыми установилась прочная, проверенная клиникой репутация, а не письма от «благодарных врачей и пациентов», печатаемые для вящей убедительности часто недобросовестной рекламы», — пояснял врач.

Препараты, полученные на операции и представлявшие интерес по своим патологическим и морфологическим свойствам, сохранялись в спирте с формалином и передавались в музей Петровского Общества, где было образовано патолого-анатомическое отделение.

Статистика по пациентам Астраханской губернской больницы за 1908 г.

Есть данные и по статистике больных за те десять лет в начале прошлого века. Болезни головы встречались в 19% случаев (492, в основном мужчины), шеи 3% (152 операций, женщин в два раза меньше), груди и спины 6% (353, в основном мужчины), верхних конечностей 8% (506 операций, в основном мужчины), нижних конечностей 16% (937 операций, в основном мужчины), мужские мочеполовые заболевания 4% (246 операций, поровну мужчин и женщин), живота и прямой кишки 12% (721 операции, мужчин 441), аппендицит (31 операция, примерно 0,5%), прямая кишка (нет %, но всего 132 операции, мужчин из них 96), женские болезни 37% (2180 операции, мужчин и женщин примерно поровну), акушерство из-за выкидышей 6% (314 операций).

Завершая обзор, приведем добрые слова заведующего хирургией Губернской больницы: «В заключение считаю своим долгом выразить мою глубокую благодарность товарищам сослуживцам, состоящим и выбывшим — старшему врачу б-цы П. И. Дагаеву, ординаторам: И. В. Страхову, В. М. Коморскому, Л. Ф. Леневичу, П. М. Терскому, А. В. Першину, Г. Н. Ильязову, за их товарищескую помощь словом и делом; особую благодарность приношу д-ру К. К. Григорьеву за его постоянное ассистирование при крупных операциях и от души благодарю моих неутомимых помощниц Н. А. Гельвиг, А. В. Павлову и К. П. Старикову за их редкую и самоотверженную преданность делу».

Мы в Telegram, ВКонтакте и Одноклассниках

Top.Mail.Ru Яндекс.Метрика (16+) Св. о рег. СМИ: ЭЛ № ФС 77 - 75401 от 12.04.2019.  Гл. редактор Путилина И.В. Тел. 8-937-120-9050, e-mail: astralist.info@yandex.ru