Заповедный уголок: в Астрахани от глаз скрыт целый дореволюционный квартал
Тема сохранения исторического наследия в нашем городе на Волге актуальна как никогда. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили целый квартал старинной застройки, не внесенный в перечень памятников культурного наследия региона, но сохранивший булыжную мостовую, уникальные здания и интереснейшую судьбу одной из «строек века» в Астрахани царского времени.
Тихий двор с несколькими жилыми домами. Красивое золото листвы растущих здесь деревьев. И внезапно — булыжная мостовая. Сами здания красного кирпича, как сразу видно — еще дореволюционной постройки, с красивыми линиями и замечательной сохранностью. Навстречу сразу выходят местные жители, стремящиеся узнать, что это мы здесь фотографируем.
Проезжающие по улице Ереванской в Ленинском районе областного центра обычно видят из окон транспорта многочисленные магазины стройматериалов и оборудования, автосервисы, да офисы в одинаково непрезентабельных строениях. Однако стоит лишь заехать вглубь застройки между шиномонтажкой и домом №1 корпус 5, как случайный зритель открывает для себя заповедный уголок истории. Что он из себя представляет, мы сейчас и расскажем.
Знакомимся с жильцами и узнаем от них историю этого места. Оказывается, до 1998 г. эти дома еще обслуживал ЖЭК мясокомбината. Но с продажей предприятия частнику про них давно все забыли — их жилье и коммунальные сети сейчас без какой-либо управляющей компании и просто брошены на произвол судьбы. Более того, в 2019-2020 годах администрация Астрахани рекомендовала найти основания для признания пяти домов №№ 1/2, 1/3, 1/4, 1/5, 1/7 аварийными и подлежащими сносу. Ещё одно здание №1, литер 24, и вовсе уже утвердили под снос.
Тем не менее, говорит одна из жительниц, Елизавета Михайловна, большинство жителей многоквартирных домов 1914 г. постройки покидать свои дома не хотят. Она рассказала, что во дворе раньше были колодец, конюшня с каретным сараем и пирожковый цех, а у соседнего дома — сквер. Женщина провела нас по территории и дала заглянуть внутрь старинных зданий, где даже сохранились перила и напольная плитка дореволюционных времен. Жестяное покрытие крыш и трубы тоже остались еще с тех давних пор. На кирпичах отчетливо просматриваются клейма «Т-во Керамик», «Т.Д. Прогрессъ». Тем не менее, как мы потом выяснили, в перечень ОКН ни один из объектов не входит.
Согласитесь, в нашем городе вы больше нигде не пройдетесь по булыжной мостовой, за исключением лишь «пятачка» у церкви Иоанна Златоуста, да камня, недавно чисто случайно вылезшего из-под асфальта на Трусовский стороне. А ведь эта территория, будучи хотя бы немного подлатанной, могла бы стать отличным местом даже для съемок столичных киношников!
После довольно интересной экскурсии редакция «Астраханского листка» начала копаться в архивах. Выяснилось, что уникальный квартал был намного больше и по сути, представлял собой восточную часть возникшего в начале 20 века рыбного поселка Болдинского городка. Его развитие можно отследить по планам города и снимкам Астрахани — как с воздуха, так и из космоса. А вот причиной появления застройки стало отвратительное состояние старых городских скотобоен на реке Царев, о которых докладывали даже председателю Совета министров Российской империи Петру Столыпину.
А теперь по-порядку. С 1889 г. обывателям разрешили заниматься разделкой свиных туш и вообще всяким убийством скота только на специальных скотобойнях под надзором ветеринарного врача, а не во дворах и не на улицах. Но старые бойни на Цареве пришли к началу прошлого века к «совершенно невозможному антисанитарному состоянию», как считали в Городской Управе.
Еще весной 1897 г. по Высочайшему соизволению была командирована в Поволжские города комиссия под председательством сенатора В.И. Лихачева. Кроме того, доклад по оздоровлению некоторых городов Поволжья и записка профессора Г.В. Хлопина под названием «Санитарное состояние г. Астрахани и меры необходимые для ея оздоровления», были лично им представлены председателю противочумной комиссии П.А. Столыпину 6 января 1909 г. после очередного осмотра астраханских скотобоен в 1908 г.
Потом эти исследования вошли в изданную в 1911 г. книгу «Материалы по оздоровлению России: санитарное описание г.г. Астрахани, Самары, Саратова и Царицына с указанием мер, необходимых для их оздоровления». Процитируем сведения оттуда: «Астраханская городская скотобойня, камерной системы, находится на берегу р. Царева и построена по распоряжению <министра внутренних дел> графа Лорис-Меликова в 1879-80 г.г. после ветлянской чумы, когда на улучшение санитарных условий города впервые было обращено серьезное вниманиe. Постройка скотобойни обошлась городу более 60 000 рублей». При этом, несмотря на ветхость и неустройство, бойни давали в 1908 г. городу около 40 000 руб. ежегодного дохода, а за все время их существования дали дохода более 700 000 рублей.
Они состояли из: а) из корпуса для убоя крупнаго рогатаго скота о десяти каморах; из корпуса для резки свиней о 2-х камерах, соединенных между собой; б) из 4-х корпусов-палаток для склада мясных туш; два — для склада туш крупного скота и два — для склада мелкого; все эти корпуса деревянные и заключают 26 камер; в) из водопроводной башни для снабжения всей бойни и преимущественно камер, как холодной, так и горячей водой; г) двух больших загонов для крупного рогатого скота — квадратная площадь величиной десятины в две, обнесенная со всех сторон забором, двух навесов, отделенных от загонов досчатой решеткой — помещение для мелкаго скота и свиней; д) из помещений для администрации бойни, как то: квартиры для ветеринарного врача — смотрителя бойни; в доме, где помещается контора, устроена микроскопическая станция для исследования мяса, снабженная всеми необходимыми инструментами.
Двор бойни представлял собой узкую и длинную площадь между камерами и палатками и был замощен только в 1892 г. булыжным камнем, чем устранилась та невылазная грязь, на которую жаловались в течение 12 лет. Корпуса, собственно скотобойни, представляют узкие и длинные здания, расположенные в одну линию вдоль берега р. Царева, на котором они приподняты при помощи свай; берег под ними срыт так, что течение реки идет постоянно под бойнями. Кровь убиваемых животных попадала через отверстие у наружной (обращенной к реке) стены камер в желоб, идущий мимо отверстия и таким образом кровь собиралась и увозилась на альбуминный завод; между тем до 1907 г. кровь спускалась под бойни и кровь пропитывала землю, которая по спаде вод издавала сильное зловоние.
Комиссией сенатора Лихачева было признано необходимым поддержать постановление местной санитарно-исполнительной коммиссии о постройке новых боен, на более удобном в экономическом и санитарном отношениях месте на р. Болде. На Астраханских же городских бойнях убой скота и разделка мясных туш производилась рабочими мясоторговцев или же, за известную плату (поштучно), туркменами живущими вблизи боен.
«Большинство этих скотобойцев, в особенности pyccкиe, народ самый грубый и отчаянный, не признающей никого и ничего; вследствие чего на наших городских бойнях и происходят различнаго рода безобразия и беззакония. Все вышесказанное происходит при всевозможном безпрестанном ругательстве и страшном сквернословии, причем некоторые полупьяные скотобойцы нередко затевают между собою и посторонними людьми, посещающими ежедневно бойни, драки и скандалы. Постоянные ежедневные просьбы, увещевания и требования прекратить безчинства в большинстве случаев остаются без всякаго результата», — сообщалось в столичном докладе.
Само собой, местные власти не могли не обратить на такую критику в столице империи состояния астраханских боен, длящуюся с 1897 г. и вылившуюся аж в доклад самому Столыпину. О необходимости нового предприятия говорили и цифры. Так, только в 1912 году на царевских скотобойнях было убито около 155 тыс. голов скота, не считая осмотра и исследований приносимых астраханцами мясных продуктов. При этом ветеринары забраковали и уничтожили из них 40,45%. На содержание же скотобоен тогда выделили 14 532,98 рублей. Новые скотобойни, строившиеся три года, в итоге открыли в июле 1914 г.
Учитывая общие вложения в предприятие ориентировочно в 1 млн. рублей (половина суммы — это стоимость машин), было решено покрывать их из расчета 10 тыс. рублей в год — целый век. Кстати, построить здание всем известной Биржи на Стрелке в 1910 г. стоило 110 000 рублей. Так что возведение новых скотобоен для астраханцев стало поистине стройкой века наравне, например, с городской электрической станцией.
В самом рыбном поселке, ранее известном и как нефтяные пристани, находились 21 ватага и 41 палатка, при этом из 215 участков городом исключительно для рыбного дела сдано 128, а 13 — под торговлю мелочными товарами, съестными продуктами и квасом. В год они приносили городу свыше 31,5 тыс. рублей. Оборот же поселка к 1914 г. только официально составлял около 2,5 млн. рублей, а по данным рыбопромысловиков, доходил и вовсе до 5 млн. Поэтому к тому времени городским властям даже поступило прошение об учреждении в поселке почтово-телеграфного отделения.
Стоит отметить, что устройство рыбных участков по берегу реки Болды (на земле, сдававшейся в аренду под рыбную торговлю) было начато Городским Общественным Управлением в 1909 г. Спустя четыре года сдавалось около половины обустроенных мест из запланированного объема. В связи с этим Астраханская Городская Финансовая Комиссия порекомендовала Городской Думе поручить Управе проект и план работ по устройству канализации, мостовых, железнодорожного подъездного пути, трамвая и т.д. Также было поручено в скорейшем времени присоединить к Болдинскому водопроводу рыбопромышленные заведения.
Болдинское пароходство поддерживало беспрерывное сообщение с Болдинским поселком и Болдинскими рыболовными промыслами. Отход парохода от Купеческой пристани был организован через каждые 1,5 часа, начиная с 6 утра. Было доведено и электроснабжение до городских скотобоен. До 9-10 часов вечера, в зависимости от сезона, ходили трамваи — но лишь от Болдинских пристаней, до Болдинского рыбного участка Дума поручала Трамвайной комиссии и владельцам Трамвайного общества протянуть пути еще в 1911 году, но так и не добилась этого. Вообще подробности всей картины этого места хорошо раскрываются в материалах Известий Астраханского городского общественного управления тех лет.
Например, издание раскрывает сведения о том, что для будущих боен пришлось в месте строительства поднимать уровень земли на пол-сажени, для чего на Болду в 1911 г. был пригнан землесос «Память Лионозова». Известна и примерная стоимость булыжной мостовой, сохранившаяся частично до наших дней. Так, в конце декабря 1913 г. Астраханская Городская Дума постановила приобретать в 1914 г. камень для замощения улиц по цене не выше 88 рублей за куб. Всего же к 1914 г. на мощение территории скотобойни было уже выделено 9 000 рублей, а еще 3 000 требовалось дополнительно. Отдельно платили подрядчику И.Г. Потолкову за работу по расколке камня для замощения двора скотобоен: «синяго рватого камня 3 р. 20 к. и булыжнаго 5 р. 50 к. за куб».
Пока шло финансирование стройки, изучался опыт других городов. Так, в конце ноября 1913 г. Астраханская Городская Дума постановила командировать одного из ветврачей на 3-й Всероссийский Съезд ветеринарных врачей в Харьков с ознакомлением проездом в Москве со скотобойнями, которые находились там. На это было выделено 300 рублей.
Согласно докладу Комиссии по постройке скотобоен, на все про все требовалось 960 000 рублей, а то и порядка 1 млн. 28 тыс. При этом 735 000 из них уже было выделено ранее и свыше половины этих денег уже израсходовано. Проект на 507 000 рублей был разработан еще в 1902 г. инженером Горбачевым, но через восемь лет, вернувшись к нему, бюджет вырос до 829 000 рублей. Работами занимались подрядчики — некто И.А. Храмов (возможно, это имевший в Закутумье свой дом рыбопромышленник) и инженер М.О. Коган (Тов-во Храмов и Коган), а архитектором был Александр Вейзен — автор деревянной церкви Святого Пантелеймона в Тинаках.
Уже в 1914 г. Городская Управа просила доассигновать на бойни дополнительные средства, которые бы пустили в том числе на склады для хранения кож и подъездные пути. Их и выделили из денег, которые были запланированы на устройство городской канализации. А вот 100 000 рублей на скотозагонный/скотопригонный (сенной) двор не дали — власти посчитали, что пока достаточно и того, что имеется.
В комплексе скотобоен предусматривались административный и фельдшерский дома с квартирами, число которых было решено при последнем изменении сметы увеличить. Кроме того, упоминаются казарма для рабочих, баня и прачечная, службы с механической мастерской, каретниками и конюшней, одинарная и парная сторожки, столбы для навесов для свиней с выстланным кирпичом загонами, главный корпус, служебная пристройка, свинобойня, утилизационный завод, канализационная станция, чумные хлева, прессовальня для каныги, асфальтированные тротуары, электроосвещение, водопровод, отопление и канализация, деревянный забор с тремя воротами, холодильник, фрейбанк, надстройка для конденсатора, платформенные весы, стерилизатор (мясоварка), аппарат Ринша для канализации и даже башня с часами над главным корпусом. При бойнях организовывались микроскопическая станция и музей.
Все это требовало больших средств на содержание. Мазута на топку жилых зданий, бани и машин боен требовалось 43 120 пудов или 21 560 рублей в год, не считая машинного масла и прочих материалов еще на 1000 с лишним рублей. Также на иные хозяйственные расходы необходимо было около 13 000 рублей. Весь годовой бюджет на содержание определялся в 172 942 рублей.
При этом доход с убийства скота на бойнях определялся в 92 275 рублей, с промывки кишок — 5670, с продажи льда холодильника и хранение мяса в нем — 3000, с ночлега скота — 2000, с Дюршмидта — 600, с крови, костей и сала с утилизационного завода — 16135, со взвешивания и осмотра мяса — 300. А всего — порядка 110 000 рублей, что почти в три раза превышало сумму дохода со старых боен.
При этом бойни тогда еще продолжали функционировать также и на реке Царев. Но средства, выделяемые на их финансирование, были несопоставимы. Так, за вторую половину марта 1914 г. на зарплату там выделили всего 111 рублей. Другое дело, траты за труд на новом предприятии. Так, только заведывающий городскими скотобойнями Эдмунд Людвигович Рейхардт и его заместитель Михаил Константинович Углев, с 1914 г. стали получать, помимо квартир при скотобойнях, 2000 и 1500 рублей в год соответственно.
О первом писали, что он родился в 1858 г., титулярный советник, евангелическо-лютеранского исповедания. Входил в церковный совет святого лютеранского прихода «Церковь во имя Иисуса» (5 участок, Кирочная улица, дом Евангелическо-Лютеранскаго причта), в 1904 г. стал городским ветеринаром в Астрахани. При этом Рейхардт неоднократно выступал за перенос имевшегося в городе скотозагонного двора к новым бойням, но его точку зрения не приняли. Возможно, так он лоббировал интересы бизнеса, основанного его единоверцем Дюршмидтом и странным образом имеющего кишечный завод у астраханских боен?
Двум школьным фельдшерам положили по 600 рублей и двум ротным — по 480, микроскопистке — 360 рублей, служителю при микроскопической станции и музее — 240, двум надсмотрщикам при холодильнике и сенном дворе — по 420. Заведующему хозчастью, как и старшему машинисту — 1200, бухгалтеру — 900, кассиру-артельщику — 900, конторщику — 600, аппаратчику-кровевару в утилизационном заводе — 480.
Также работу предприятия обеспечивали еще помощник старшего машиниста и его второй помощник (900 и 600 рублей), четверо масленщиков (360 рублей), двое кочегаров (240 рублей) и монтера-истопника (480 рублей в год при бане), слесарь (420) и кузнец (360). В штат требовались и два ночных сторожа (216), три привратника (240), три кучера-конюха при 4 лошадях (все по 240 рублей), околоточный надзиратель (480) и двое городовых (240 и у одного дежурящего ночью квартира на бойнях), телефонный мальчик (180), прачка (240). Для убоя скота требовалось трое бойцов (420 рублей с квартирами) и 26 чернорабочих (240 рублей с квартирами). Детей же служащих должны были возить в школу.
Выше мы упоминали, что в доход скотобоен засчитывали 600 рублей с некоего Дюршмидта. Вероятно, речь идёт о Генрихе Вильгельмовиче Дюршмидте (1849-1911) — известнейшем человеке того времени в Туркестане, ставшем «миллионером на кишках». В Туркестанский край в 1883 г. он приехал вместе со своим братом Фридрихом, основав торгово-промышленную фирму «Братья Дюршмидт». Генрих Вильгельмович на ниве очистки кишок так развернулся, что ему был дан титул купца первой гильдии. Начинали братья с 5 тыс. рублей кредита, взятых на скупку и переработку кишок, но со временем их деятельность распространилась на все города Туркестанского края и за его пределами.
Дюршмидты придерживались четкой линии: все побочные продукты скотоводства должны быть переработаны и приносить прибыль. Каждый комплект кишок барана, куда входили желудок и мочевой пузырь, закупался братьями за 7-8 рублей, а продавался уже за 130. Фирма «Братья Дюршмидт» продавала свой товар не только в Российскую империю, но и в Германию, Америку и Англию. Возможно, к моменту появления новых боен в Астрахани немецкий бизнес вовремя сумел открыть рядом свое предприятие, которое бы могло приобретать по бросовым ценам так дорого покупаемую в Европе продукцию.
Перед революцией в Нижнем Новгороде «…полицмейстер представил губернскому комитету общеземского союза помощи раненым нотариальное свидетельство Августы Петровны Дюршмидт, вдовы покойного коммерции советника Дюршмидта, о том, что они были русскими подданным лютеранского вероисповедания…». При этом и управляющий астраханскими бойнями был также лютеранин. Можно ли говорить о существовавшем тогда картельном сговоре между единоверцами? Сейчас это подтвердить уже практически невозможно.
Прошло время, сменилась власть в стране. Но и в 1918 г. сообщалось: «Владельцы крупнаго и мелкаго скота, в случае падения, такового, настоящим обязываются своими средствами доставлять туши на Утилизационный Завод при новой Городской Скотобойне, на Болде». Там же функционировал и приемочно-сырьевой пункт, куда должны были сдавать кожи убитых лошадей. К 1925 г. на плане Астрахани вблизи скотобоен был обозначен и кишечный завод. Как раз это предприятие, которое принадлежало в царское время Дюршмидту, и упоминается уже весной 1914 г., когда рассчитывалась предполагаемая плата с него за водопровод и канализацию, устроенные для новых скотобоен.
Сейчас здания бывшего кишечного завода, судя по нашим изысканиям, частично могли сохраниться на закрытой территории перекрестка улицы Ереванской и площади Кооперативной. Остались и строения городских скотобоен, которые раньше находились при астраханском мясокомбинате — они тянутся, как и старинный забор, вдоль подъёма на мост через реку Прямая Болда. Их состояние можно охарактеризовать как «дышащие на ладан», а за оградой и вовсе открывается вид на огромную свалку-пустырь. Там продолжается своя жизнь — везде рыскают собаки, а какие-то люди выбирают сохранившийся кирпич и другие остатки былой мощи когда-то огромного предприятия.
Существовавший еще около десяти лет назад один из корпусов астраханского мясокомбината — сейчас там огромная свалка 
Современный вид предприятия «Астраханские деликатесы» со стороны свалки
Городские Общественные скотобойни в свое время извещали о начале и завершении работы продолжительными свистками. Работники и низшие служащие имели специальные значки. Особо оговаривался строгий запрет на всякое жестокое обращение с животными. Убой производился посредством перерезания горла или укола стилетом в продолговатый мозг. Разделкой занимались уже сами скотовладельцы и их работники, допускаемые на предприятие согласно имеющимся на бойнях правилам. В холодильнике мясо и туши могли хранить до трех недель.
Сейчас обо этих подробностях вы можете узнать лишь благодаря нашему материалу. Мы попытались собрать всю информацию об уникальном квартале бывших скотобоен, даже несмотря на отсутствие ответа на наш запрос исторической справки у предприятия «Астраханские деликатесы» — преемнике мясокомбината, выросшего из бывших скотобоен. Хотя вряд ли бы нам многое рассказали — по словам той же местной жительницы Елизаветы Михайловны, в свое время весь архив со старыми фотографиями, хранившихся с советских времен, был просто выброшен на улицу. Сохранят ли уникальный комплекс для будущих поколений — большой вопрос.
