Пот и слезы: из истории астраханского соляного промысла (часть 2)
Начало материала читайте в 1-й части: https://astralist.info/archives/7148
В 1731 г. императрица Анна Иоановна вернула казенную продажу соли, так как предоставление права частным лицам добывать и продавать соль уменьшило прибыль казны на 2/3 против прежнего, и отдала главное управление сборам соляных доходов особому учреждению «Соляной Конторе», которая была подчинена лишь Кабинету ее Императорского Величества. Поступления от продажи соли даже в 50-х гг. XVIII в. составляли 14% государственного бюджета, поэтому правительство всегда очень внимательно относилось к заявлению частных лиц о новых месторождениях соли.
Добыча на Баскунчакском озере началась казной в 1747 г., но вскоре была заброшена из-за дороговизны разработки. В тот период все усилия были брошены на Эльтонский солепромысел. Соль оттуда казне обходилась по 5 и 3/4 копеек при том, что продавалась она по 27 и 28 копеек. Но даже такая прибыль показалась недостаточной. Баскунчакская соль оказалась по составу более качественной, берега менее болотистыми, а дорога до ближайшей пристани короче. Озеру-исполину, соляной горе, где «соль чиста, как лед», после почти шестидесятилетнего забвения, предстояло с 1861 года стать главным поставщиком соли на рынке России.
В 1802 г. при учреждении в Астраханской губернии волостных правлений была образована и Кучерганская волость из двух татарских селений Кучергановки и Курочкинского, жители которых были связаны одним образом жизни и законом. Жители Курочкинского были также государственными крестьянами, переселенцами из-под Казани. Свое название село получило от участка, на котором оно образовано. Расположенные там соляные озера как раз и принадлежали деятельному купцу Курочкину.
Интересно привести воспоминания молодого Ивана Аксакова, находившегося в Астраханской губернии с целью ревизии в 1842 г. и писавшего о добыче астраханской соли своей семье. «По разсказам, Соляные озера необыкновенно интересны. Вообразите себе в степи огромное пространство, круглой формы, версты полторы или две в окружности, покрытой гладкою, как лед, белою поверхностью. На берегу сложены бугры, пудов в 200 тысяч соли. И все это охраняется одним часовым, старым инвалидом. Вот богатство, которое ничего не стоит Казне. В одной Астрахани ежегодно выламывается до трех миллионов пудов соли, а если выламывать соль из Бускунчатского озера и из горы Чипчачи, то это количество увеличилось бы вчетверо, если не больше. На другой год — опять садка соли и опять таже добыча. Весною вода ломает этот соляной лед и потом застывает, а добывать соль надо во время садки.
Процесс этот мне, не видавшему соляных озер, несколько темен. Летом Калмыки в кожаных бахилах, при сильнейших жарах, работают так, как не стал бы работать русский ни за какия деньги, поэтому-то все соляные рабочие — Калмыки, из которых каждый за лето получает рублей сто. При озерах есть смотрители, русские чиновники, которые живут с семейством там лет по десяти и более. Кругом степь, кругом ни души живой человеческой, безчувственное смуглое лицо Калмыка, который ежедневно посещает озеро и рапортует, выставив голову в окно: озеро менду, т.-е. озеро здорово… Какая жизнь! Летом она оживляется несколько. Смотритель занят, наблюдает за рабочими, но с Августа месяца опять начинается то же однообразное существование в этой глухой, песчаной степи. Самовар и вино — вот его занятия. Вообразите же себе жизнь его семейства, если оно есть, развитие и существование молоденькой девушки, которой взор встречает только или песчаную или гладкую соленую поверхность и ни одного оживленного человеческого лица, кроме знакомого образа старика-отца или подобострастного Калмыка. Почта редко закидывает сюда письма, приезд новаго чиновника — эпоха. Впрочем, при Гайдукском озере живет смотритель Хватков, который уже лет 30 в этой должности, не покидая почти озер, но окруженный книгами и журналами. Чтение и одиночество сделалась для него привычкой. Когда-то служил он в военной службе, дрался против Горцев и с тех пор — живет мирно, чистый, опрятный, добрый, умный старик!»
Монопольная продажа соли оставалась в руках казны до 1863 г.. Три года спустя было упразднено Астраханское Соляное правление, обязанности которого по добыванию и хранению соли возложены были на Акцизные Управления, а по продажи ее из магазинов на Казенные палаты. Изначально добыча соли в Астраханской губернии еще не была столь тяжела. Чумаки (украинские торговцы и возчики) приезжали с возами, клали на них соль из озер так же легко, как накладывали дома на свою фуру навоз, и развозили относительно дешевую соль по России; калмыки и киргизы подкочевывали периодически со своими кибитками и стадами к соляному богатству, нагружались на зиму солью и уходили обратно в свои степи. Взять соль было так просто, что никто не смел и подумать об эксплуатации работ по ее добыванию. На пути от озер торговали постоялые дворы, в них кутил, веселился и отдыхал чумак, везущий вольную соль.
Но прошло время, и чумак стал извозчиком откупщика, так как, согласно законодательству, промысел стали вести лишь откупщики, получавшие крупные подряды. Так, озеро Баскунчак было поделено на участки Аносова, Красникова, Лианозова, Илемникова, Губонина, Бутковского, Медведева. На средства Лианозова даже производились исследования по попытке провести ломку соли с использованием пороха, дабы уйти от тяжелого и вредного физического труда, но безрезультатно. Вот что писали о добыче соли в конце 19 века: «…Мы имеем громадные, неистощенные, даже несоизмеримые запасы соли, а вырываем ее в 5 раз меньше, чем Европа….Беднейший народ во многих местах нашего обширного отечества находит выгоднее солить свои «пустые» щи гнилою рыбой, чем свежей солью».
Соляные ломки, удаленные от судебных и административных пунктов, представляли собой богатый запас для размышлений о враждебном отношении кошелька к гуманности. Рабочих, занимающихся ломкой в губернии было около 1000 душ; большая половина их инородцы – татары, калмыки и киргизы. Из числа двух последних племен многие работали тогда почти даром, единственно ради поправления своего здоровья. Прогуляв зиму с неводом по горло в ледяной воде и нажив ревматизм, весной они плелись на соляные озера и часто соляной раствор ежедневною ванной при работе излечивал несчастных, делая их вновь машинами, годными для рыбопромышленных тоней.
Русские и татары жили в шалашах, наскоро сколоченных из досок или сплетенных их прибрежного тростника. Всей соли добывалось к тому времени около 15 миллионов пудов, а уже в 1889 г. только на Баскунчаке ее выработали более 19 миллионов. Средняя цена ее в европейской части России была 30 копеек. Но откупщики получили 23 копеек, а рабочие и перевозчики – всего 7 копеек. Средним числом приходилось на каждого рабочего в год до 90 рублей. Но он должен был до поступления на ломку затратить еще капитал на приобретение инструментов для добычи соли — железную пешню, деревянную лопату с обрубком для ее подпоры, деревянную колотушку.
Что касается условий подряда, то вот подлинный рассказ местного исследователя: «шесть человек подрядились в течение года выломать 10 тысяч мешков соли, весом каждый в 3п.30ф., с платой за каждую тысячу по 30 рублей; если хозяин не пожелает принять соль, как несходную с образцами, то ломщики должны ее вновь перемыть, или получить половину цены, или считать как два мешка за один…Вместо заболевшего, сбежавшего и неспособного к работе, хозяин умеет право нанять других за счет ломщиков не стесняясь ценой найма; имеет право задерживать ломщиков на добычу большего противу назначенного количества соли, а если пожелает рассчитать ранее, то ломщики претендовать не должны, но сами ни в каком случае не имеют права отказываться и при произвольном оставлении работы хозяин нанимает других лиц за счет ломщиков».
В некоторых контрактах объясняется только количество потребляемой к выломке соли без обозначения вознаграждения за труды, а говорится «цену получить такую, какая будет условлена с другими подрядчиками работ». Наконец, даже убыточное влияние стихий откупщики перекладывают на дырявый карман рабочего. Г. Головашенко рассказывает, «что в случае, если соль, сложенная в копны, размоется дождями, хозяин обязан заплатить только за половину размывшейся соли». В итоге нередки случаи, когда рабочие при окончательном расчете не только ничего не получают, но и остаются в долгу, который приходится отрабатывают на следующий год.
Только в 1918 году на Баскунчак были направлены первые одночерпаковые экскаваторы железнодорожного типа, которые значительно облегчили труд рабочих, несмотря на несовершенство конструкции. Затем на помощь пришли солекомбайны, которые освободили людей от самой тяжелой и вредной работы. Один такой комбайн давал 100–150 тонн промытой соли в час. «Только старожилы помнили то время, когда соль добывали руками, стоя по колено в соляном растворе, когда рапа съедала и губила людей».
Ирина Можайская
