«Амишки» и дамочки: «тролли» в дореволюционной прессе
Огромным недостатком дореволюционной прессы является то, что с того момента, как ты начинаешь ее читать, тебе становится невыносимо скучно потреблять современные новости. Все уже было…и злые публикации с зоозащитниками, и общественные деятели. Даже любовь вставлять в речь иностранные словечки, ну вы нас «андестенд». Дамочку заменили на «тян», «кисо» и более обидные термины, а полуакушерские курсы – не иначе, как тренинги по вумбилдингу. Вроде перемены есть, но весьма условные. Вот, например, майская публикация от «Астраханского листка» 1900 года выпуска от автора Звездочка.
Новый современный тип – это «дамочка». – Дамочка, конечно, существо «чрезвычайно» — женского пола, хотя, случается побывавшее даже на каких-нибудь полуакушерских курсах. «Дамочки» обитают везде, даже в деревнях, в качестве супруг земских начальников, становых и судебных приставов и докторш. Однако, что же такое «дамочка»? Лучше всего вам могли бы определить эту разновидность человеческой породы «дамские доктора», но недурно их определяет и один петербургский фельетонист. «Дамочка» это не женщина в общепринятом смысле слова, а именно «дамочка» — тип давно законченный, вполне сформировавшийся и намеченный еще Щедриным в его графине Насофеполежаевой, урожденной S’il vous plait. Дитя сытой праздности, внучка крепостного права и родоначальница вырождения, дамочка смотрит на мир Божий, на гостиную, где все принадлежит ей и создано для ее удовольствий. Ничего по настоящему и с толком дамочка делать не умеет, она может делать только «un peu» (т.е. немножко). Un peu — она жена, un peu — она мать, un peu — патриотка, un peu – общественная деятельница. Принцип «un peu» до того въелся в плоть и кровь дамочки, что невозможно даже представить себе такого дела, которое она делала бы не «un peu»: un peu в Бога верует, un peu на велосипеде катается, un peu – детей воспитывает, un peu – любит Анатоля. Анатоль – это спутник дамочки. В сороковых и пятидесятых годах он назывался Артуром, затем Альфонсом, и, наконец, в наши дни, после того как появился фарс – «Душка Анатоль», грубое, заезженное и осмеянное Альфонс было заменено деликатным «Анатоль». Больше всего на свете дамочка любит тряпки. Больше всего боится труда и скандала. Но труда боится все-таки больше. Боязнь дела и труда не мешает, однако, дамочкам подчас принимать на себя… общественные обязанности. «Когда приходят годы и Анатоль растеряет все волосы и зубы, дамочка начинает тосковать и испытывать потребность в деятельности: не все же Анатоль, — надо подумать и насчет обязанностей к обществу. Но так как общественная деятельность есть лишь суррогат Анатолия, то сообразуясь с этим, дамочка и избирает себе дело. Это задача не из легких. Требуется, во-первых, чтобы деятельность была «мила», во-вторых «трогательна» и в третьих, «приятна».
Но надо отдать справедливость дамочкам, особенно столичным: при выборе деятельности они проявляют целую тьму такта и берут себе дело как раз по себе, в меру своих сил и в уровень своего понимания: то организуют «общество для устройства угощений больным животным», то учредят «дамскую лигу для поощрения конькобежцев», то создадут «союз для защиты бедных птиц» и т.п. Нет надобности прибавлять, что душой и секретарем всех этих обществ и лиг неизменно является престарелый Анатоль, за ветхостью пребывающий не у дел. Предаваясь общественной деятельности, дамочки мирно доживают свой закат, и единственную неприятность жизни их составляют газетчики: от внимания этих злых людей не ускользает даже самое невинное занятие, как общество для угощения животных и, нет-нет, да и появится газетный Катон и начнет громить: «В то время, как тысячи нищих детей остаются без крова и пищи, наши дамы угощают собак»…Или: «В то время, как десятки тысяч детей — ремесленников остаются без защиты в лапах нашей мастеровщины – дамы защищают птичек. Неужели ли же в наш просвещенный век, когда»… и т.д и т.п. Иногда газетные Катоны, как ни странно, уделяют слишком много внимания таким невинным обществам. На днях Катон из «Нов. Вр.» вылил целый ушат гражданского негодования на существующий в Петербурге «союз дам», поставивший себе задачей уплачивать налог за собак, если хозяева «амишек» и «бибишек» не в состоянии внести в городскую кассу три рубля. Сей Катон рекомендовал просвещенному вниманию почтенного дамского союза несчастных столичных детей, погибающих в нищете, болезнях и погрязших в преступлениях. Это предложение испугало другого Катона, из «Сын. Отеч.». Этот последний Катон в страхе и ужасе восклицает: «Мы не знаем, какие побуждения руководили Катоном (нововременским), но не можем не подивиться его предложению. Неужели он полагает, что было бы лучше, если бы «дамочки» оставили «амишек» и занялись детьми? На наш взгляд, напротив, надо радоваться, что дамочки имеют настолько такта, что не берутся не за свое дело. Ведь вы только сообразите, какие получились бы последствия, если бы дамочка ринулась в сферу здоровых человеческих интересов и вместе с Анатолем принялась за настоящее общественное дело. Было бы отчего придти в отчаяние». Ах, успокойтесь, гг. петербуржские Катоны. Дамочки не ринутся в «сферу здоровых интересов», потому что они и «амишечьих» как следует не могут оградить…
Сухой вывод из публикации таков: мы перестали называть собак «амишками», Анатолиев душками. А еще так и не научились изолировать злых мужчин от средств печати.
Ирина Можайская
